Но, в конце концов, выбор был только один.
«Я люблю тебя, пап».
— Хорошо. Я дам знать доктору Миллс. Хорошего дня, мистер…
— Подождите! — закричал я, заставляя детей обратить на меня внимание. Их карие глаза впились в меня, когда я судорожно втянул воздух. — Мы будем там.
У меня сердце ушло в пятки, когда я подошёл к входной двери её офиса с Ханной на бедре, её обувь всё ещё была неправильно надета, и с Трэвисом рядом, его ладонь в моей.
Я написал Шарлотте семнадцать раз, после того, как повесил трубку.
Она ответила ровно ноль раз.
Странная смесь вины и восторга закружилась в моей груди, когда я подошёл к стойке регистрации.
Звук её надломленного голоса, произносящий: «Я не могу лечить твоего сына, Портер», — непрерывно крутился у меня в голове, создавая что-то вроде саундрека для изображения Трэвиса, сидящего на краю ванны, с ингалятором между губ и слезами капающими с подбородка.
Я поступил правильно. Я знал это в глубине души. Но это не значит, что я не горю, как самое жаркое пламя, зная, что я делаю это с ней.
Та же седовласая администратор открыла окно, когда мы подошли, её морщинистый взгляд остановился на мне.
— Мистер Риз. Мы встретились снова. — Она встала со стула, многозначительно протянула руку через стол и нажала кнопку звонка. — С возвращением. Мы ждали вас.
Я кивнул и с трудом сглотнул.
— Послушайте, есть ли шанс, что я смогу повидаться с Шарлоттой наедине, прежде чем приведу детей?
В дверях внезапно появилась Рита. Её взгляд скользнул к Трэвису, затем к Ханне, прежде чем, наконец, встретиться с моим.
— Пошли, Портер. Шарлотта с пациентом.
— Рита, — позвал я, перекладывая Ханну на другое бедро и снова хватая Трэвиса за руку. — Сначала мне нужно её увидеть.
Она повернулась ко мне спиной и повела нас по знакомому коридору.
— Рита, — прошипел я. — Мне нужно…
Она резко остановилась, и я врезался ей в спину. Её красиво лицо было серьёзным, когда Рита повернулась ко мне, но её взгляд был мягким. Она сверкнул глазами на Трэвиса, и одарила его искренней улыбкой, прежде чем пригвоздить меня взглядом и прошептать. — Если причинишь ей боль, я убью тебя.
— Я не пытаюсь причинять ей боль. Я пытаюсь… — прошептал я, но она толкнула дверь слева от себя и вошла внутрь, оставив её открытой для меня.
Я сделал два шага и застыл.
Трое врачей в белых халатах поднялись со своих мест за длинным столом.
Но ни одна из них не была Шарлоттой.
В одной я смутно узнавал доктора Лафлин из-за фотографии, висевшей рядом с фото Шарлотты в приёмной, но я никогда раньше не видел двух других пожилых женщин.