– Ты уже третий день с Филом, устала?
– Тяжело, конечно. Хорошо, что я сейчас не работаю, а то не было бы времени на все эти больницы.
– А кем ты работаешь?
– Переводчик – испанский, английский. Но лучше бы я была переводчиком с собачьего.
– А вот, допустим, ты выучишь собачий язык, что станешь делать?
Лена оживилась и даже повеселела:
– Это интересно. Я, пожалуй, пройду по всем вольерам приюта и поговорю с каждой собакой. Сначала выясню, у кого что болит, все запишу и передам врачам, чтобы лечили. Потом спрошу, кто в какой дом и к какому хозяину хочет. А еще поговорю с агрессивными, попрошу их рассказать, почему они такие злые, чего им не хватает, что не нравится. И объясню, что пока они не исправятся, мы не сможем найти им дом.
Открылась белая дверь, и нам разрешили войти.
В дальнем углу стеклянного бокса неподвижно лежал Фил. Он стал худеньким и маленьким. Взгляд застывший, пустой. Лапки увиты медицинскими трубками.
– А еще я бы попросила у Фила прощения за то, что мы его не уберегли, – добавила Лена.
На следующий день Фил умер.
Лена говорила со мной по телефону спокойно, но голос ее, видимо, после слез, был тихим и низким:
– Благодаря твоему ролику, Вик, я погасила все долги по Филу. Даже еще деньги остались, мы сможем оплатить операцию одной собачке. Так что от всех наших девчонок тебе большое спасибо. Ты там тогда обнови информацию, напиши, что Филу деньги больше не нужны.