— Нет, что вы! — Она даже меняется в лице от моих предположений. — Церемония пройдёт в соседней комнате, вон за той дверью. — Баронесса кивает на дверь справа, которую я и не заметила. — И участвуют в ней только женщины.
Ну что ж. Уже легче. И я позволяю себя раздеть.
Действо, в которое меня вовлекают, напоминает одновременно сходку сектантов и спектакль театра абсурда.
Я, нагишом, стою в центре комнаты. Вокруг меня двенадцать чаш с одноцветной мутноватой жижей. Напротив каждой чаши — по женщине в пурпурной хламиде. В руках они держат ножи и блюдца. На меня они не смотрят, их взоры устремлены вверх, словно там парят сонмы ангелов.
Женщины поют. Хотя больше похоже на монотонный вой. Через равные промежутки времени одна из них закатывает глаза и бьётся в конвульсиях, громко выкрикивая что-то нечленораздельное. В такие минуты хочется руками заткнуть уши.
Но мне велено стоять и не двигаться. А я пока больше не горю желанием узнавать, что будет, если испортить ещё какой-нибудь местный ритуал.
Да и от этих бесноватых не знаешь, чего ждать.
Вот они приходят в движение, и всё с теми же завываниями начинают ходить вокруг меня. Только теперь смотрят в пол, зато блюдце и нож поднимают над головой.
Выглядит действо столь нелепо, что я с трудом сдерживаю смех.
Ну, бред же! Форменный бред!
Меня заставляют вытянуть руки вперед. Как зомби или лунатик в мультиках.
Это ещё смешнее.
Потому что представляю свой видок: голая, всклоченная, с вытянутыми вперёд руками. То-то Кир бы поразвлёкся! Наверняка уже бы стала звездой YouTube.
Однако скоро становится не до веселья — хищно сверкнув в отблесках факелов, нож в руке одной из «жриц» взвивается и оставляет тонкий порез у меня на запястье. Она ловко подставляет блюдечко и собирает несколько капель крови. Затем сливает их в первую из двенадцати чаш.
Следом тоже проделывает вторая, третья…И так — все двенадцать. Обе руки у меня теперь в ранах и кровоточат, а мне ведь сегодня идти к женихам. После того как из последнего блюдца моя кровь попадает в крайнюю чашу, женщины вновь замирают. И тут появляется ещё одна участница представления. Она несёт поднос с порошком. Нежно и напевно произносит ритуальные заклинания и сыплет порошок в чаши. Жидкость в них окрашивается в разные цвета и бурлит, шипит, пенится, вот-вот хлынет через край. Но у самого края — откатывается назад, успокаивается и обретает прежний мутноватый оттенок. Лишь в одной чаше жидкость остаётся цветной — нежно-голубой.
— Нежно-голубой! — выкрикивает женщина с подносом, решив поработать кэпом.