Глава 5
Иден
Старая духовка прогревается, а я замешиваю смесь для кексов, когда Эмми выбегает из своей комнаты.
— Доброе утро, спящая красавица! — зову я через плечо, когда слышу топот ее ног. — Что у тебя…
— Мамочка, посмотри, что я нарисовала! — возбужденно говорит она, останавливаясь рядом со мной и приподнимаясь на цыпочки, чтобы сунуть лист бумаги мне в лицо.
Я опускаю миску и беру из ее пальцев карандашный рисунок. Пусть он нарисован грубо — подобно тому, как рисует большинство детей шести лет, — но легко можно узнать замок из песка и слишком большую ромашку на верхушке одной из башенок.
— Как красиво, ягодка, — восклицаю я, мое сердце снова пронзает боль, когда я думаю о мужчине на той стороне улицы. — Может, мы попробуем построить такой в следующий раз, как пойдем на пляж.
— Мы можем пойти сегодня?
— Нет, у тебя сегодня домашнее задание, юная леди. Но, может быть, завтра. Если не будет слишком холодно.
С визгом Эмми выхватывает картинку из моих пальцев и бежит к холодильнику, где выдергивает из-под магнита рисунок двухдневной давности и заменяет его этим. Когда она пытается уйти, я ее останавливаю.
— Эммелин Сэйдж, пожалуйста, подними его и положи в ящик. — Я уже снова вожусь с тестом, поэтому головой указываю на рисунок, что теперь покоится на полу. Этот изображает собаку, которую мы видели на днях; она куда-то бежала.
Эмми не жалуется; она просто подхватывает листок и отправляет его в кухонный ящик, куда попадают все остальные ее работы, когда она устает видеть их на холодильнике.
Она убегает, и, мгновение спустя, я слышу щелчок телевизора, сопровождаемый музыкальным звуком ее любимого мультфильма. Я выливаю синее тесто в форму для кексов, выскребая последние ягоды черники из миски. Я слизываю немного смеси с пальцев, одновременно ставлю миску в раковину и пускаю воду.
Когда я открываю дверцу духовки, чтобы поставить кексы, оттуда вылетает облако дыма, заставляя меня задохнуться. Кашляя и чихая, со слезящимися глазами, я ставлю противень и машу рукой в воздухе; наконец, я вижу, как пробраться к окну, чтобы открыть его.
Конечно, его заклинило; оно запечатано толстым слоем свежей краски. Я бегу к двери и рывком открываю ее, толкаю дверь-ширму в надежде, что дым найдет свой путь наружу. Хватаю с крыльца кресло-качалку с прямой спинкой и вклиниваю его в проем, чтобы дым мог выйти наружу, а сама возвращаюсь внутрь, чтобы выключить духовку.
Я машу журналом, словно веером, когда топот ног привлекает мое внимание к двери. И я перестаю — двигаться, думать, дышать — когда вижу его. Коул Дэнзер, огромный, вдвое более привлекательный, идет по моей кухне. Мгновение он осматривается, потом тянется над раковиной, чтобы распахнуть заклиненное окно. Он делает это с поразительной легкостью, и на несколько секунд я фокусируюсь только на гладких мускулах его бицепсов.