― Слишком холодно, Эмми. Ты будешь…
― Пожа-а-алуйста! Я тепло оденусь. Я обещаю. Я хочу построить на пляже снеговика!
― Милая, еще слишком мало снега, чтобы построить хорошего снеговика.
― Тогда маленького снеговика. Пожа-а-алуйста!
Когда я посылала арендную плату Джейсону, то купила ей зимний комбинезон и ботинки. Я знала, что при жизни на севере для Эмми соблазн построить снеговика может быть слишком большим. И сомневалась, что смогу это выдержать, не сойдя с ума.
― Сначала теплое белье. Две пары носков и… ― Я еще не успеваю закончить, а она уже несется к своей спальне. — И шерстяную шапку, юная леди! — я почти кричу, надеясь, что в своем возбужденном состоянии она сможет меня услышать.
Десять минут спустя она несется обратно в гостиную, хотя и движется теперь медленнее. При этом вид у нее — словно у близкого родственника человечка с логотипа фирмы «Мишлен»>3. На виду только нос, рот и глаза. Все остальное скрыто.
Эмми останавливается передо мной для осмотра. На покрытом румянцем лице ярко сверкают изумрудные глаза. Я быстро заглядываю за ворот ее куртки, чтобы удостовериться, что теплое белье на месте. Затем приспускаю один носок. Под ним скрывается другой эластичный манжет. Так что все в порядке.
― Хорошая девочка, ― похлопываю я ее по раздутой заднице. — Теперь позволь одеться мне.
Она почти приплясывает, пока я надеваю на нее ботинки, а затем обуваюсь сама и надеваю куртку. Мы пересекаем улицу и направляемся вниз, к пляжу. Когда мы проходим мимо хижины, которая, как я теперь знаю, принадлежит Коулу, маленький холодок пробегает вниз по позвоночнику. И это не имеет никакого отношения к температуре или падающему снегу.
На самом деле, это красивый дом. Не слишком большой, но милый. Темно-коричневые доски, фасад по большей части каменный, переднюю дверь окружают шесть высоких окон. Большое изогнутое крыльцо с креслом на одной стороне и качелями на другой. Похоже, что на них голубые подушки, но сейчас все сиденья покрыты несколькими дюймами толстого белого снега.
Когда мы проходим мимо, я вижу дым, вьющийся из каменного дымохода. Это вовсе не означает, что он дома, но я представляю, что он здесь, возле огня. Я размышляю, думает ли он о нашем поцелуе так же часто, как и я, да и наблюдает ли он вообще за мной, когда работает через улицу. Я думаю о многом, о том, что у меня нет никакой возможности узнать. Просто потому, что я не видела Коула с того момента, как он попросил меня уйти из его головы.
― Пойдем, мама, ― громко зовет Эмми. Я вижу, что она раздражена, потому что я двигаюсь не так быстро, как бы ей хотелось.