А прошлое отлично помнило Сергея и догнало, как и полагается, внезапно. Он мог бы предугадать, предусмотреть, предвидеть, засунуть свой язык подальше, придержать собственное драгоценное мнение о внебрачных связях при себе, рассказать о своих грехах, добиться понимания, принятия, мог, но даже не думал об этом. Ни о чём не думал, пока Кнопка попросту не убежала, гонимая новыми знаниями и пониманием, что её предали.
Как оказалось, Сергей ничего не знал о Маше или знал преступно мало. Он не понимал, где её искать. Дома её не было, свет не горел. Телефон она отключила, соседка «Маша» качала головой и говорила, что Маши давно не видела. Врала ли она — неясно, а выяснять, врываясь в чужое жильё, не станешь. Номер гимназии, где преподавала Маша? Она на больничном, то же самое с центром дополнительного образования. Он не знал телефонов её подруг, даже то, есть ли у неё подруги, не знал. Контактов родителей Маши у него тоже не было. А она попросту исчезла, испарилась в огромном, заснеженном городе.
К одиннадцати вечера Сергей решил, что окончательно сошёл с ума, метаться по городу было бессмысленно, а дома находиться он попросту не мог, всё напоминало Машу. Ещё и суп этот. Куриный. С домашней лапшой. Домашней, блять, лапшой.
Раздавшийся звонок в дверь пробежал по нервам, взорвавшись в каждом окончании, ударив в голову и копчик острой болью.
Он даже не сразу сообразил, что перед ним стоит Оленька. Собственной персоной, невозмутимо заглядывая в лицо, со сладенькой улыбочкой, которую захотелось тут же стереть.
— Оль, не до тебя, прости, — кажется, так он сказал перед тем, как попытаться закрыть дверь, безуспешно, впрочем.
— Я на секундочку, по-добрососедски, как твои дела?
— Отлично, — а что ещё скажешь, когда она проскользнула в прихожую. — Я собираюсь спать, иди домой, Оль, — он с трудом подавлял раздражение. Ещё этой не хватало… Казалось, голова сейчас лопнет от мыслей и переживаний, он посекундно смотрел на телефон, зная наверняка, звук и вибрация не отключены, пропустить сигнал невозможно, но смотрел и смотрел.
— Ты кого-то ждёшь? — она была невозмутима. Подозрительно невозмутима, только до того ли было Сергею, он едва помнил собственное имя, в голове крутилось одно — Маша. Значение же имени «Оля» и всё, что с ним связано, упало ниже ватерлинии и пропало в мутных водах.
— Нет.
— Хорошо, я уж подумала грешным делом, что ту девочку.
— Какую? — Сергея прошибло догадкой.
Твою мать! Твою мать! Твою мать!
Оленька работает до девятнадцати, только офис рядом, через пару кварталов, заскочить в обеденный перерыв домой ей ничего не стоит. Нет никаких сомнений, она видела, Сергей не один эти дни. Видела и выжидала.