— Серёж, ты, видимо, совсем рехнулся, — Оля растянула улыбку, елейный голосок скользнул, как сквозняк с лестничной клетки в приоткрытую дверь. — Она твоя ученица? Воспитанница? Ей шестнадцать-то есть?
— Что ты ей сказала? — ясно, что она сказала, даже не имеет значения, как именно. Сергею необходимо было слышать человеческий голос, чтобы помнить — перед ним живой человек. Эту тварь нельзя просто взять и убить к хренам.
Нельзя!.. Мать твою…
— Правду, — слащавая, гадкая улыбка приклеилась к женскому лицу. — Что ей в куклы нужно играть, а не со взрослыми, женатыми дядями в доктора. Ради тебя старалась, мог бы и спасибо сказать.
— Спасибо, — он сделал шаг вперёд, Оленька подбоченилась. — Чего ты добивалась, можно поинтересоваться?
— Как чего? — она, правда, опешила или действительно удивилась? — Ты и я, вместе.
— Действительно, Оль, а почему нет? — ещё один шаг в сторону Оли, она отступила, с опаской поглядывая на мужчину. — Поженимся, будем жить долго и счастливо и сдохнем в один, не менее счастливый, день. Ты когда свадьбу запланировала, летом? Осенью?
— О-осенью лучше, — пробурчала Оля, отступая к двери.
— Прекрасно. А давай, я тебе расскажу про нашу будущую совместную жизнь. Давай помечтаем? — резко нагнувшись, он пропустил пальцы на затылок Ольги, она интуитивно сжалась, несмотря на интимный жест, потянул за волосы, не сильно, но достаточно чувствительно. — Я буду ненавидеть тебя всю жизнь. Твой запах, цвет волос, каким бы он ни был, твою дебильную привычку тащить одеяло на себя во сне. Ты будешь раздражать меня, целиком и полностью, от пяток до макушки, твои слова и мысли, всё в тебе, будет раздражать меня. И я буду изменять тебе. Постоянно. Даже не потому, что мне захочется трахаться или какая-нибудь сучка покажется симпатичней тебя, они все, все без исключения будут лучше тебя, а просто так, от скуки, потому что домой идти не хочется, там ты, а я тебя ненавижу, ты раздражаешь меня, вызываешь рвотные позывы. Но мы будем жить под одной крышей, потому что квартирный вопрос испортил не одну тысячу людей, потому что ремонт надо делать, потому что дети. Детей я, кстати, тоже любить не буду, может быть, буду терпеть, но не любить, потому что это твои дети тоже. Продолжение всего, что я ненавижу, что раздражает, что хочется стереть с лица земли. Так что, выходи за меня, О-лень-ка?
— Отпусти меня, — пропищала Ольга, зажатая в тупик между входной дверью и началом чёрных, старинных перилл наверх.
— Выйдешь? — хотелось размазать косметику по ненавистному лицу, выплеснуть всю злобу, собственное отчаяние, бессилие, чувство вины на гадину, трусливо вдавливающуюся в покрашенную в синий стену.