Настало утро. Проснулись и затоковали горные перепёлки-кеклики. Со дна ущелья потянуло дымком. Джигиты готовили чай.
Прощаясь, Карасакал протянул Табиб-ага кожаный мешочек с монетами. Табиб-ага не принял платы, но не отказался от шёлкового халата и складного охотничьего ножа.
Дорога по ущелью вниз для всадников была втрое короче.
— Докладывай! — приказал Карасакал Сапару.
— Мы проверили основные параметры точечных ориентиров, указанных в русских картах Ванновского. Всё сходится. Через Шайтан-щель прохода в Иран нет!
В это время Табиб-ага внимательно изучал брошенный Карасакалом листок пергамента, осторожно мял его, нюхал, Пергамент пах табаком, но в букете запаха еле слышно пробивалась ароматная виноградная струя… Табиб-ага улыбнулся. Листок пергамента лёг чистой стороной на горячий, нагретый в очаге камень. Через несколько секунд на его оборотной стороне проявилась тайнопись. Прозрачный виноградный сок, использованный вместо чернил, от жара потемнел! Листок был испещрён цифрами арабского алфавита. Табиб-ага был доволен: снова судьба подкинула ему задачу!
Ураган над Каспием. Неудавшийся аламан. Каюк каюку. Шкуна «Вера». Каракозов. Девять выстрелов из «маузера». Каюк с дымом. Астраханский суд
Ураган, пронёсшийся над Каспием по прямой от Дербента к Гасан-Кули, рассеял по морским просторам немало шхун и рыбачьих каюков, не считаясь ни с их оснасткой, ни с опытом и мастерством экипажей. Море в очередной раз взяло с человечества свою дань. Летний шторм, как правило, короток. Начавшись после полуночи, буря прекратилась к восходу солнца. Ближе к полудню море уже сверкало своей зеркальной поверхностью. Штиль.
В эту ночь не всем повезло, как этим мальчишкам, впервые вышедшим в открытое море на украденном каюке. Ночной шквал первым же ударом сломал мачту. Каюк основательно хлебнул морской воды, но это придало ему дополнительную остойчивость. Рассчитанный на шесть гребцов и ещё на десяток пассажиров с грузом, пустой каюк нёс на своём борту всего-то ничего — четверых молодых джигитов, отправившихся в свой собственный первый аламан! Стихия сорвала их планы обрести богатство и славу под крепостными стенами Дербента, но, возможно, сохранила свободу тем, кому грозило попасть в персидский гарем, сохранила жизни самим незадачливым аламанщикам!
Всю ночь северо-западный ветер упрямо гнал каюк назад к родному берегу — к Гасан-Кули. Амангельды и Ашир-Клыч в четыре руки с трудом ворочали кормовым веслом, стараясь не дать боковой волне опрокинуть беспалубную лодку, лишь наполовину с носа затянутую брезентом. Двое других товарищей, задыхаясь от напряжения, в два ведра вычерпывали воду. Продлись буря ещё на пару часов, и каюк неминуемо пошёл бы ко дну. Видно, кто-то очень просил Всевышнего за своего сына, брата или любимого в эту страшную ночь!