У меня стало складываться. По службе все шло, как положено. Семья в Вильно перестала бедствовать. Мама решила меня женить, я не сопротивлялся. Из Вильно должна была приехать подруга юности певица и пианистка Ёланта Войтинская — наша дальняя родственница, с которой я переписывался несколько месяцев. Я был уверен, что уже люблю её, и был готов стать мужем и отцом.
Я прекратил поездные знакомства, карточные игры в прокуренных купе. Мне было достаточно провести за карточным столом ночь в Асхабадском «Гранд-Отеле» либо в Ташкентском «Парадизе»…
Но судьба готовила мне новый капкан — я влюбился.
Она — полячка, настоящая шляхтянка, из тех молодых женщин, которым дано делать из мужчин покорных рабов. У неё была своя империя, в которой она правила так, как считала нужным. В неё были влюблены все босоногие уличные мальчишки, забрасывавшие её крыльцо розами из чужих садов. Пожилые женатые офицеры впрягались в её коляску и возили свою богиню по ночному Асхабаду, а она не стеснялась погонять своих «жеребцов» настоящим кнутом… Что тут говорить об офицерах молодых и красивых! Они сумели обогатить привокзального ювелира Яшу Михельсона за полгода. Теперь у него свой цех на пять мастеров и магазины во всех уездных городах области. Вместе с тем никто не мог похвалиться тем, что ему когда-нибудь было позволено поцеловать хоть мизинчик богини. Золотоволосая Киприда, а не женщина! Она была примой драматического театра. С её участием шекспировский «Гамлет» заканчивался смертью Офелии. Никого более не интересовали страдания принца датского. Сцена заваливалась розами даже в декабрьские рождественские морозные вечера…
Войтинский замолчал, задумался. Ещё вчера он и предположить не мог, что его личная жизнь станет предметом полицейского исследования. Недавнее прошлое вставало в памяти зримыми картинами.
…Двенадцатого января этого года в Асхабаде офицерское собрание отмечало тридцать лет со дня победы русских в Геок-Тепе.
Театр, как всегда, сверкал электричеством, золотом и бриллиантами. На сцене задник с изображением соответствующего события с картины Франца Рубо. Духовой оркестр играет «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс».
Зал полон. В театре не только русские. В первых рядах партера ханы, уездные и городские старшины всех туркменских племён и родов, в том числе и текинцы. Туркменских женщин нет. Новые обычаи ещё не сложились. Зато мужчины во всей красе. Все взоры зала прикованы к красным шёлковым халатам с золотыми погонами, национальному оружию в серебре, усыпанному бирюзой и сердоликами. Они — тоже офицеры русской армии. От майоров до генерал-майоров.