— Здравствуйте, здравствуйте. Наслышана. И не только я одна. Откуда кто узнал. По-моему, сегодня только первый день без посетителей. А с четвёртого октября здесь полгорода перебывало с цветами и с благодарственными письмами. Простите, я не стала убирать завядшие цветы, хотелось показать вам. Через минуту, всё будет чисто. Если позволите, несколько вопросов, так, для порядка. Вы не женаты?
— Пока нет, Мария Ивановна.
— Не сочтите за бестактность, но с моей стороны это будет в первый и в последний раз. В моём доме живут солидные степенные семейные люди. Я не хочу, чтобы кто-то сменил квартиру по причине неудобства совместного проживания с молодым офицером. Я имею в виду холостяцкие пирушки, граммофон с вечера до утра, девушек и всё такое прочее.
— Поверьте, Мария Ивановна, если я сам и ощущаю свои недостатки молодости, так это серьёзность и степенность!
— Дай-то Бог!
Хозяйка ушла, но в дверь снова постучали. В комнату ввалился полковник Баранов. Комната сразу стала тесной. Снова крепкие рукопожатия, объятия с поцелуями в обе щеки, громогласные здравицы в честь народного героя! Само собой, разумеется, что торжественные приглашения на скромный семейный ужин были присутствующими с благодарностью приняты.
— Видишь, Сашка, как тебя народ полюбил?! Цветы корзинками, письма пачками таскали каждый день. Пришлось два караульных поста держать: один на квартире, другой в больнице!
Дзебоев жестом остановил Баранова:
— Думаю, посты можно снять. Народ за полмесяца успокоился. Александр Георгиевич не оперный тенор. Да его в лицо никто не знает. Первые дни с ним вахмистр Веретенников побудет, а потом Кудашев сам себе подыщет вестового. Извини, Саша, корреспонденцию на твоё имя я перлюстрировал. Терракт — не шутка. В письмах могла быть и полезная срочная оперативная информация, и негативная — в форме угроз и прочего, даже — яд! Однако, как профессионал, я разочарован: все письма не по теме. Либо восторги и благодарности, либо ходатайства о протекции кому-либо куда-нибудь и просьбы о материальной помощи! Корреспонденты в подавляющем большинстве — женщины. Здесь полно предложений по уходу за народным героем, вплоть до союза рук и сердец! Есть желание набить чернильные мозоли на пальцах — прошу к письменному столу!
Кудашев отмахнулся:
— Не люблю пустой работы. Стоп! Владимир Георгиевич! Я сегодня лично одно ходатайство получил. Из рук в руки от Гелены Котушинской!
— Не может быть! Когда успели? От жены Хенрыка Котушинского? Что просит: свободы, свидания?
— Не жены — сестры Котушинского! И просит она не за Хенрыка, а за своего жениха, какого-то Владимира Гагринского, телеграфиста, содержащегося под стражей в городской тюрьме. Вот ходатайство, держите! Я не обещал помочь, но только передать в компетентные руки.