Дзебоев взял бумагу, отошёл к окну.
Снова вошла хозяйка.
— Господа офицеры! Обед. Прошу всех. Стол накрыт. Не откажите в любезности. Сегодня счёт выставлять не буду. Уверяю, таких пельменей вы давно не пробовали. Мой управляющий специально к выписному дню господина Кудашева ездил за пятьдесят вёрст в немецкий хутор за свининой. Ближе здесь не достать!
Обедали втроём. Хозяйка только распоряжалась. Пельмени были восхитительные, но Баранов загрустил, когда увидел на столе только хрустальный кувшин с серебряной на петельке крышкой полный ежевичного морсу.
— Не послать ли Кузьмича за «Смирновской»? — шёпотом спросил он Дзебоева.
— Прибереги аппетит до вечера, — так же тихо ответил Дзебоев. — Забыл, от чего полковник Осипов преставился? В этом доме запрет на спиртное.
Баранов вздохнул и повернулся к Кудашеву:
— А как ты, Сашка, насчёт этого?
— Раньше мог, но только в оперативных целях! Удовольствия не доставляло. А теперь и врачи не разрешают!
— Не парень — клад! — резюмировал Баранов. — Кому только такое сокровище достанется. Саш, а Саш! Тут, намедни одна купчиха тобой интересовалась. Три дочери на выданье, а женихи вокруг — одна пьянь. А они, Братолюбовы, из староверов, с табакурами да с выпивохами не знаются. По двести тысяч приданого дают за каждую. У них и в Асхабаде, и в Красноводске по два доходных дома, не хуже, чем этот. Хлебом торгуют. В Закаспий из Нижнего через Астрахань пшеницу возят, отсюда — сорочинское пшено в Москву и в сам Петербург. Пойдём невест смотреть?
Дзебоев спрятал улыбку за хрустальный бокал с лиловым морсом.
— Максим Аверьянович! Вы серьёзно? — Кудашев в упор смотрел в глаза Баранова. — Вы что, нашу семью не знали? В оренбургском роду Кудашевых купцов не было. Мужчины хлеб для семьи шашкой зарабатывали, службой отечеству! Где вы такое видели: муж казак — жена купчиха?! — Кудашев резко встал из-за стола, отёр усы салфеткой и, скомкав, бросил её на стол.
— Ну, не заставляй меня прощеньица просить! Считай, не было этого разговора! — разозлился сам на себя Баранов. — Давай проще, без обид! Я ещё свою вину десять раз искуплю. Прошу к семи вечера к нам в гости. Татьяна Андреевна ждёт, уж, и столы, небось, к параду готовы!
Баранов звякнул шпорами, отдал честь и вышел из дома. Мария Ивановна успела услышать: «Послушай жену — и сделай наоборот!».
Помолвка. Прогулка при луне. Легенда о драконах. Хивинский зиндан.
У Барановых дом на улице Андижанской. Широкий двор ограждён высоким глинобитным, как у всех, аккуратно выбеленным забором, верхний край которого утыкан битым стеклом. Предосторожность не лишняя, особенно когда полковник в отъезде. Но и тогда Татьяна Андреевна чувствует себя в безопасности: в доме всегда остаётся кто-нибудь из нестроевых казаков, из своих, из таманских. Из-под навеса летней кухни тянет лёгким дымком, запахами варёной курятины, винным уксусом, резанным луком, зеленью, шашлыками, пловом. Тайну горячих блюд, если бы таковая была, соблюсти не удалось бы!