— Это неважно. Я не спасла их. Должна была сразу понять, как остановить инсектоидов, а я… — слезы снова неудержимым потоком полились из моих глаз при воспоминании о произошедшем.
Сэпий скривился от боли и уронил меня на кровать, выгибаясь дугой.
— Сэпий! Сэпий, что с тобой?! — закричала я, кидаясь к любимому. Я сама не помню, как выпустила силу, окутывая его живительной энергией.
От перенапряжения у меня все болело, но я должна была успокоить гнездо, которое, чувствуя мои душевные муки, начало извиваться, принося арахниду боль.
Я забралась на пушистое брюшко, обняла его и начала петь, утешая себя и наше беспокойное потомство. Еще некоторое время я ощущала дрожь Сэпия, а потом уснула, прямо на нем.
Проснулась я так же на Сэпии, только укрытая моим заботливым Диззи.
Арахнид подо мной тоже спал, и, похоже, мое присутствие на большом паучьем теле ему не мешало.
Я пропустила силу через живот, удостоверившись, что с гнездом все хорошо, и аккуратно спустилась с него.
Меня мучил зверский голод, но отходить от Сэпия мне не хотелось. После его странного приступа меня одолевал страх за него и потомство, поэтому я расстелила плед прямо у лап арахнида и попросила Диззи принести что-нибудь перекусить.
Мой услужливый помощник принес целую корзину разнообразных закусок и прилег возле меня. С аппетитом умяв хлеб с мясом и овощами, я задумчиво гладила ткачика.
— Диззи, что случилось с Сэпием? Это нормально, что его мучают такие боли?
— Я не уверен. Жизнь внутри гнездового слишком разумна. Раньше гнездо не реагировало так на эмоции аллаиды.
— Ты хочешь сказать, что приступ был из-за моих слез?
— Мне трудно это объяснить. Я, как и остальные, смутно чувствую его эмоции. Аллаида испытывала сильные душевные страдания, а Сэпий винил в чем-то себя, поэтому гнездо решило наказать отца и причинило ему боль. Это очень странно, раньше никогда не было такого, чтобы оно думало и принимало решения. Но самое странное, что и наше отцветшее гнездо стало мыслить, и в нем что-то зародилось, хотя меня считали последним.
— Ты хочешь сказать, что из-за меня гнезда стали другими? Я что-то не так делаю или это из-за моей магии?
— Аллаида явно на них влияет, но не магией. Вы все делаете правильно, но слишком ярко. В нашей памяти рода не было такого, чтобы нас так сильно любили. До проклятия женщины принимали гнездовых в облике людей, но не арахнидов. Для них это было почетной обязанностью, а для тебя это целая жизнь. Ты отдаешь нам все без остатка. Возможно, гнезда и раньше умели думать, просто не хотели, а сейчас хотят, — пояснил мне друг.