— Мы бы хотели засвидетельствовать свое почтение его величеству Андариэлу Нимейскому и отбыть в Обитель арахнидов, — не стала я разводить вежливые речи и перешла сразу к цели нашего визита.
— Сожалею, но вчера утром император отбыл с дружеским визитом к герцогу Фероссу, и когда он вернется, нам неизвестно.
— Тогда мы вернемся, когда его величество будет у себя, — предложила я.
— Понимаю ваше нетерпение, но придется подождать его здесь. Мы поселим вас в гостевых покоях, но уехать, не оскорбив императора невниманием, не получится, — краснея и потея, сказал Томан.
Я готова была скрипеть зубами от ярости на мерзкое Величество, но слово взял Сэпий и согласился задержаться до приезда императора.
Нас разместили в просторных апартаментах из трех комнат. Они были светлыми, уютными и вполне комфортными, но дворец — последнее место, где я хотела бы задержаться. К счастью, завтракали и обедали мы у себя в столовой, куда услужливые горничные приносили нам еду, но ужинать приходилось в королевской гостиной в окружении местных ловеласов и скучающих девиц, которых в огромном количестве пригрел рядом с собой недальновидный Андариэл. Среди этой напомаженной, жеманной толпы знакомым, но от этого еще менее приятным лицом была Дилейна. Графиня кидала на меня откровенно злобные взгляды, не забывая периодически упоминать о моей принадлежности к «грязным» арахнидам.
Молодые мужчины мое появление приняли как вызов их самолюбию, всячески пытаясь привлечь мое внимание и заставляя хмуриться моего мужа, который со своей стороны стал объектом насмешек и издевок со стороны легкомысленных девиц. Они рассматривали его скорее как диковинную зверушку, чем как мужчину.
Все это бесило и раздражало меня неимоверно, заставляя практиковаться в остроумии и злословии как с настырными ухажерами, так и с глупыми курицами, бросающими многозначительные фразы в адрес моего мужа. Уже прошла неделя с момента получения мной приглашения и пребывания в этом отнюдь не гостеприимном месте, а Андариэл все не появлялся.
Я очень скучала по нашим детям. Хоть Сэпий и заверял меня, что у них все хорошо, но сердце мое рвалось к ним, домой — в мой уютный подземный мир, где не было подлости, жеманства и фальши, только радость и тепло.
— Сэпий, к черту это гадское императорское величество и приличия! Он послал мне приглашение, а сам изволил отбыть с визитом к одному из своих прихлебателей на неделю. Я не вынесу больше нахождения в этом гадюшнике, давай уедем.
— Потерпи, моя любимая, — обнял меня муж, целуя нежно в шею. Этот подлый прием заставил меня забыть и о раздражении, и о яростном желании сейчас же пренебречь «гостеприимством» Андариэла. — Если мы уедем сегодня, то целую неделю здесь пребывали зря. Он не может гостить у подданного вечно. В конце концов, ему нужно управлять государством, и неделя — это предельный срок отсутствия монарха на троне.