Хотя про семью — это сильно. Это даже ее оглушило на пару мгновений, как-то мигом сместив акценты, но и не умерив обиды из-за скандала, которого не хотела и не планировала.
— А мое мнение вообще роли не играет? — немного резко поинтересовалась. — В нашей семье? — хмыкнула, сделав акцент.
Саша хрустнул пальцами, глядя на нее так пристально и тяжело, что у Кати нерв на виске задергался. Елки-палки! Начало первого ночи, а они ссорятся! Нашли время и повод! Ясно же, что дело вовсе не в Вадиме! Оба напряжены, хоть и по разным причинам, а это все только повод…
— Саша, послушай, любимый мой, я же просто не хочу, чтоб это как-то тебе аукнулось, понимаешь? — тяжело выдохнув, попыталась пригасить, замять, объяснить.
Вырвалось то, о чем думала в последнее время, что душу переполняло, а сказать не решалась. Все ждала какого-то повода лучшего, красивого момента. И тут так неуместно и глупо… Аж слезы на глаза навернулись.
Сама протянула руку и нежно обхватила пальцами его сведенные от накала скулы.
Ольшевский застыл, вот как задержал дыхание, пристально всматриваясь в глаза Катерине. Ее к себе притянул, вжал в себя, но как-то жестко вышло, стукнулись телами, потому что оба на взводе и никак расслабиться не могут. И словно стук пульса внутри него чувствует.
— А мы можем про ту мразь не вспоминать, коль уж ты мне в любви признаешься, а, малышка? — Саша тяжело, с усилием выдохнул сквозь зубы, будто пытался из себя все напряжение изгнать, а оно не выходило, цеплялось за его нервы и мышцы, на нее переползало. Прижался щекой к ее скуле, потерся.
Тяжело в комнате: огромные потолки, а дышать нечем, стены давят на них, кажется. И не так признаться хотела, не в такой обстановке, не вымученно, а с радостью… Все не то! Обидно.
— Саша, да он вообще не при чем! Я тебя люблю, да! Очень! Потому и боюсь за тебя! О тебе волнуюсь, понимаешь?! И не хочу, чтобы это хоть как-то на тебе отразилось, чтобы вот так… Бог же над всеми нами есть… — прижалась сама к нему, обняла с силой за шею, лицо к лицу, чтобы в глаза смотреть. Как-то лихорадочно слова пыталась подобрать.
— Над всеми, — хмыкнул Саша, как бы соглашаясь и не соглашаясь одновременно. — И мы с Ним как-то сами договоримся и все порешаем, ты это мне оставь, малышка, — вновь так обхватил, что дышать сложно.
Но все еще не расслабился. Да и она на пределе каком-то.
— Так мне же не все равно! — возмутилась, стараясь слезы сморгнуть.
— И мне тоже, мля! — вдруг рявкнул так, что она вздрогнула. Ругнулся. Отошел на два шага, с нажимом проведя по шее ребром ладони, как разминая. — Мне тоже не все равно, котена! И за свою семью, за тебя — я порву любого! Предупреждал тебя. Это мои принципы, и по-другому — не будет! — уже тише добавил, хоть все с той же вибрацией в голосе.