Крыша протекала. Присесть было не на чем, а хотелось бы и полежать. С усталости не побрезговал бы и на охапке соломы, но в мокрой зловонной жиже – ташаккур! Спасибо за гостеприимство!
Гроза не унималась. Найдёнов отворил дверь, вышел из помещения. Тугие струи ливня ударили в лицо. Прикрыл ладонью глаза. Вспышки молний позволили рассмотреть кишлак – пять домишек. На его улицах ни души. И самого Найдёнова не охраняет никто. Да и бежать ему некуда.
Вернулся в хошару. Нашел на полу какую-то деревянную корягу. Приставил её одним концом в угол стены. Попробовал на прочность, присел. Получилось. Прилёг, удерживая ногами равновесие. Тоже получилось. Так и поспать можно. Покимарить не получилось.
Дверь отворилась. В проёме моджахед. Команда на пушту:
– Шурави, выходи!
Моджахед в новенькой советской плащ-палатке. Без автомата. Скукожился под холодным ливнем.
Найдёнов выпрямился во весь рост. В дом, пристроенный к дозорной башне, вошёл мокрым, хоть выжми.
На веранде ему подали ватный таджикский халат, похожий на полосатое стёганое одеяло, войлочные шлёпанцы. Знаком приказали раздеться. До трусов. Пришлось влезть в просторнейшие белые полотняные штаны. На выбор из трёх головных уборов надел пуштунку. Зеркала не было. Огладил свою трёхдневную щетину. Понял, за десять шагов сойдёт за пуштуна!
Вслед за моджахедом вошёл в просторную комнату. Три керосиновые лампы, много ковров, ярко раскрашенные сундуки. На ковре белая скатерть – дастархан. За дастарханом трое – уже знакомый полевой командир Абдулло Вахоб, невзрачный офицер с погонами майора в фуражке пограничника ДРА и довольно крупный мужчина в военном комбинезоне без маркировок и знаков различия.
– «Индус», – подумал Найдёнов и тут же в уме поправился: «пакистанец». Поздоровался вслух:
– Ассалом алейкум!
– Валейкум салам, – вразнобой ответили из-за дастархана.
Абдулло Вахоб сделал широкий приглашающий жест рукой, сказал на русском:
– Присоединяйтесь, Александр Георгиевич! Составьте компанию, покушайте с нами, не побрезгуйте!
Дважды приглашать не пришлось. Оставив свои шлёпанцы у двери, Найдёнов прошёл к дастархану, аккуратно сел, скрестив босые ноги.
Абдулло свирепо сдвинул чёрные лохматые брови, что-то крикнул моджахеду, сопровождавшему Найдёнова. Тот попятился к двери, выскочил из комнаты. Через минуту вошли двое. Один из них протянул Найдёнову новенькие, ещё сшитые ниткой цветные шерстяные джорабы. Второй поставил на ковёр медную чашу, протянул к Найдёнову эмалированный чайник.
– «Омовение рук», – сообразил Найдёнов.
Тонкая струйка холодной воды в подставленные ладони, не совсем чистое полотенце.