В Калинине медленно, но верно начинала закипать злоба. Та злоба, что в Маньчжурии заставляла его в беспамятстве собственными руками в кровь уродовать самураев, предпочитавших смерть сотрудничеству с русской контрразведкой.
С трудом заставил себя произнести слова приветствия:
– Ассалам алейкум, дорогой Караджа-батыр!
– Салам, салам, – небрежно бросил Карасакал. Сделал вид, что не видит протянутых для рукопожатия рук. Оглянулся на своих слуг:
– Эй, кто там! Проводите гостей, дайте умыться с дороги, разожгите очаги, ночь будет холодная. Готовьте ужин!
Не сказав больше Калинину ни слова, Карасакал повернулся к прибывшим спиной и ушёл в дом.
Калинин оглянулся. На него спокойным, несколько сочувствующим взглядом смотрел его хазареец.
***
Через час после Калинина во двор каравансарая слуга-персиянин пропустил четвёрку коней, впряжённых в английскую фуру. Еще двое, выбежавших на скрип ворот, помогли поставить коней в стойла конюшни. Ближе к дому вручную подкатили и развернули фуру.
Ни Карасакал, ни Войтинский новых гостей встречать не вышли. На заднем дворе, куда юнкер Амангельды пригласил пройти умыться с дороги, по арыку, выложенному камнем, бежит ручеёк. Здесь водопой для животных. Немного повыше, у северной стены каравансарая – каменная чаша на уровне груди взрослого человека, полная чистой струящейся воды. Из чаши набирает в медный кувшин воду пожилой перс в хорошем халате, в высоком войлочном колпаке, затейливо расшитом золотым офицерским галуном.
– Салам алейкум, мухтарам! – поздоровался Кудашев с персом. – Не подскажете, уважаемый, в доме ли хозяин? Без приглашения не стал заходить. Коня его, Кара-Бургута, в конюшне не увидел…
– Алейкум салам, мухтарам! – ответил перс. – Хозяин в доме. Принимает важного гостя из самого Тегерана! А кони на пастбище, к ночи должны пригнать. Я кетхуда этого каравансарая, меня зовут Фархад. Пойдёмте, я покажу вам вашу комнату!
Комната Кудашеву понравилась. Стены горного камня, несколько не ровны, но обмазаны глиной, щелей нет, даже побелены. Однако, пол земляной. Частично покрыт войлочной кошмой и ковром. Две подушки-мутаки. Одеяло – спальное место. Керосиновая лампа. Глиняный кувшин с водой. В примитивном очаге, но с трубой!- горит огонь. Вязанка хвороста на земляном полу. Оконце со стеклом. Вместо двери – тяжелая кошма, добротно прибитая большими гвоздями к деревянному брусу. Можно жить, если блох нет!
Спутники Кудашева были устроены все в месте в другой комнате. Попросторнее.
Оставив саквояж в своем «номере», Кудашев вышел в коридор. Из-за двери номера напротив, так же закрытой кошмой, раздавались приглушённые голоса. Не подходя к двери, Кудашев наклонил голову, сосредоточился, прислушался. Узнал голос Карасакала. Русская речь. Не все слова можно разобрать. О! Голос Калинина. Вот, оказывается, что за важного гостя из Тегерана принимает уважаемый хозяин каравансарая!