Все это принадлежало не ему. Случайным, незваным гостем он приоткрыл дверь в яркий мир чужих жизней. Лучшее, что он может сделать — помочь Фелиции выбраться с Лаймерины и предоставить автоматон ее собственной изломанной судьбе. В секторе Фузии хватает необитаемых планет, где могли бы поселиться альясы.
А если завтра, через седмицу или через несколько часов королеве хищных тварей вздумается явиться на свет?
В небесах оглушительно громыхнуло, разъяренные боги Лаймерины разорвали пополам лязгающий кусок жести. Скопившийся дождь разом хлынул кипящей, хлещущей стеной, барабанящей по поникшим листьям. Запрокинув голову до хруста в позвонках, Сайнжа ртом поймал разлетающиеся капли и побежал к вельботу.
Альясы вдвоем взгромоздились на борт корабля. Ощерившиеся, в ореоле мельчайших брызг и синевато-белом взблеске молнии, они представали истинными чудовищами, выкарабкавшимися прямиком из недр кошмарнейших снов. Уродливый нарост на месте отстреленной охотником лапы Тени набух и раздулся вдвое, сочась призрачно-зеленоватой кровью. Альяс передернулся всем телом, корявый бугор сморщенной кожи и чешуи лопнул, выбросив фонтанчик липкой слизи. Изнутри, разворачиваясь, высунулась новая конечность — короче и на вид мягче утраченной, с загнутыми внутрь когтями. Скрипуче пощелкивая, Тень распрямил новобретенную лапу, и пронзительно зашипел.
Глава 5.
Боумантессе, управляющий шахты Хаабо.
Любое разумное создание понимает, когда приходит пора отринуть доводы фальшивой гордости и воззвать о дружеской помощи. Широкий пояс лопающихся волдырей замкнулся вокруг обширного торса таульгар, превратившись в багрово-сизый воспаленный кошмар, исходящий волнами боли — как будто под кожей сновали миллиарды жгучих муравьев. Доктор Йиюмбике, посреди ночи выдернутый из гамака и спешно призванный в Малый Дом, начал сеанс врачевания с того, что от души отчитал управляющего за пренебрежение собственным здоровьем. Под сдавленное кряхтение Боумантессе расчесанную язву щедро обмазали вязкой субстанцией и безжалостно обкололи инъекциями. На долгое мгновение, пока слаик возился с бинтами, жгучая резь сделалась невыносимой, однако после перевязки нахлынуло почти забытое, прохладное облегчение.
— Завтра после дневной пересменки приходите ко мне, — зевая во всю пасть, Йиюмбике собрал пустые ампулы и лишние бинты. — Взглянем, начнутся ли изменения к лучшему. Покойной вам ночи.
Теперь управляющий неловко топтался в крохотной приемной доктора, по сути, в выгороженном холщовым полотнищем уголке госпиталя, куда вместились стол, хлипкие раскладные стулья да шкаф с книгами и лекарствами. Йиюмбике задерживался, до таульгар долетал его раздраженный голос. Доктор препирался с пациентом, настаивая, что тому далеко до выздоровления. Больной, из горняков-хумансоо, надрывно возражал: компания не настолько щедра, чтобы оплачивать работнику время, протраченное на больничной койке. Еще и штраф от души впаяют. Будто он нарочно под эту треклятую вагонетку сиганул, кости себе переломать. Гляньте сами, доктор — нога сгибается? Сгибается! Махать кайлом ему покамест не по силам, но катить тачку с отвалом — завсегда пожалуйста. Доктор, ну войдите в положение! Шлепните печать, допустите в забой. Я сюда заработать вербовался, а так вообще без штанов останусь!