— Да уж, — говорю, — что верно, то верно. Но Макарыч ведь сам виноват, что очутился в таком положении.
— Кто ж с тобой спорит? Конечно, сам. Красавцем быть захотел, мудозвон ученый. Вот и стал. Пока их выпускать к людям нельзя, сам понимаешь. А что потом будет, черт его разберет. Я, честно говоря, думаю, что лучше смерть, чем такая жизнь. Поставил к стенке, шлепнул тихонечко… Гуманнее так-то. Но нашему начальству виднее. Я тут спорить не собираюсь. Да и бесполезно. Кстати, я тебя зачем позвал-то?
— Зачем? — неужели, думаю, не только рассказать про быших моих коллег.
— У нас тут дельце одно возникло… — Слон пристально посмотрел мне в глаза. — Ты ведь нонче тунеядствуешь?
— Тунеядствую, — вздохнул я, — режиссеры нигде не нужны.
— Ну, насчет режиссеров не знаю, там образование специальное нужно. А завклубом, если ты, конечно, не против, я тебя пристрою. Ты как?
— Завклубом?
— А тебя что-то смущает? — с улыбкой спросил Слон, и мне показалось, что его волосатые уши аж зашевелились.
— Но Сергей! Я даже… — начал было я, но реплику закончить не успел.
— Ничего страшного. Опыт приходит с годами, было бы желание. Офицерский клуб — это, конечно, не кукольный театр, но ведь и я не папакарла. Думай, Сервелант. Только не очень долго. Завтра мне надо дать ответ насчет тебя.
— Кому?
— Ну, ты прям как с Луны свалился! Тому, кому предложил я тебя. Насоветовал, можно сказать. Мол, парень есть с головой, о творческой работе мечтает, организует все как надо. Короче, поручился. Так что, ты можешь отказаться, но… я тебя не пойму. Имей в виду.
Я прикинул в уме — а почему, собственно, я должен отказываться? Заведующий клубом — должность творческая. И простор для деятельности имеется, можно себя в той же режиссуре попробовать. А?
— Подумал, — отвечаю. — Я согласен. Да… Сергей… а писать там много надо?
— Писать? Я думаю, нет, я что?… Ах-ты, елки-палки, я и забыл, что ты писать-то не умеешь! Ничего, выкрутимся как-нибудь. Наливай. Выпьем за искусство, идущее в массы семимильными шагами. И за тебя, его вполне себе яркого представителя… надеюсь…
Вот так, Леша, и закончилась вся эта запутанная и динамичная история инсталляции моей колбасной сущности в высшие интеллектуальные сферы, к которым люди справедливо относят искусство. Я понимаю, что офицерский дом культуры — не Мариинский театр, но для меня этот факт большого значения не имеет, потому как мощный звук духового оркестра намного больше моему слуху приятен, чем пиликанье всяких скрипочек. А спектакли о подвигах простых русских разведчиков дадут сто баллов вперед какой-нибудь недосушенной Жизели или царю-неврастенику Борису в кроличьей шапке Мономаха. Ты можешь, Алексей, с моим мнением не соглашаться, я не настаиваю. Но поверь, что для рожденного колбасой я устроился в жизни довольно неплохо.