— Кабаков! — возмущенно воскликнула Люба, когда тот нагнулся над ботинком. — Твои коронные номера тут неуместны. Пойдем-ка со мной, носки переоденешь. У нас здесь приличная публика, будешь выглядеть как белая ворона.
— Ничего я переодевать не стану, — капризным голосом возразил Олег, — знаю я вашу публику. Рожи потные!..
— Тогда жди здесь, в зал я тебя не пущу. Василий, пойдем.
— Ладно уж, — нехотя согласился Олег, — но у меня с собой других носков нет.
— Найдем, — спокойно ответила девушка.
Пока Люба искала Олегу носки за какой-то малоприметной дверью, мы с Васей проговаривали наш сценарий, стоя возле высоченного зеркала, вставленного в золоченую раму.
— Короче, Агамемнон, давай еще раз. Повтори.
— Ну, сколько можно? — возмутился я.
— Столько, сколько нужно, — резко оборвал мою реплику Василий. — Значит, первый забег ты проигрываешь. Идешь вторым, понял? Можно третьим, но не дальше. Там шесть дорожек, мы должны быть в середине, чтобы оставить некоторым игрокам надежду на… отсутствие у тебя… эээ… способностей. Интрига нужна.
— Это я запомнил.
— Хорошо, — кивнул Ферзиков. — Второй забег мы проигрываем вчистую.
— Ну, Вася!
— Я сказал: проигрываем! И точка. Иначе наш выигрыш будет таким маленьким, что только на твой прокорм и хватит. А у нас глобальная цель, помнишь еще?
Я склонил усы. Надо сказать, я уже больше часа сидел в теле Катерпиллера и теперь, после его доработки, чувствовал себя вполне комфортно.
— Помню.
— А вот в третий раз несись изо всех своих тараканьих сил. Нам нужна победа. Вот увидишь, сколько мы сгребем!
— А на четвертый?
— Четвертого не будет. Люба Олегу сказала, что один таракан допускается только к трем стартам. Так что не подведи. Я уверен, что все у нас получится. Если что, слушай, я тебя подбадривать буду и обстановку на дорожке рассказывать. Там, наверное, стенки прозрачные, но ты особо по сторонам не пялься. Договорились?
— Договорились, — ответил я. — Слушай, а ты не боишься со мной говорить? Нас не раскусят?
— Чудила, — улыбнулся Ферзиков. — Сам услышишь, какой там ор стоять будет. Все погонщики начнут на своих кричать. Так что сомнений не возникнет. Не боись.
Появились Люба с Олегом.
— Ну, все, мальчики, с Богом, — произнесла девушка. — Старт через десять минут. Сегодня не мое дежурство, поэтому я буду с вами. Если что, подскажу. Пойдемте.
И она устремилась к широкой двустворчатой двери, в которой вместо простых стекол тоже сверкали зеркала.
Оказавшись в огромном зале, я на минуту оглох. Такой здесь стоял шум. Как на стадионе, я еще на Зине с Петром Антоновичем по радио футбол слушал. Люди, а их тут было не меньше сотни, орали и размахивали руками. Трещали какие-то вертушки, звенели сыплющиеся из светящихся ящиков блестящие кружочки, с хлопками падали на зеленые столы картонные листки…