Не смея прикоснуться к ожерелью, она, словно не смела отвести от него взгляд. Безмолвная игра продолжалась с минуту, пока, в конце концов, граф не пожелал, как видно, надеть ожерелье на шею гости. Юная баронесса вздрогнула и, уже не пряча своего страха, посмотрела на хозяина дома.
– Как это понимать? – раздался в тишине ее дрожащий от волнения голос.
– Я хотел позволить вам примерить мое сокровище, Анна-Мария…
И тут произошло то, чего не мог предположить никто из присутствующих. Ее благородие резко поднялась, выпрямилась, гордо вскинув голову, и властно, чего прежде за ней не замечалось никогда, произнесла:
– «Баронесса Грей» – если вам угодно ко мне обратиться.
Лайза, не веря собственным глазам, пыталась понять, действительно ли перед ней та, кому она вот уже несколько месяцев прислуживает. Так удивительно было видеть горничной проявление несомненной внутренней силы и лучших черт характера наивной юной баронессы. Что касается графа де Монти, он таращился на девушку, словно не Анна-Мария была сейчас перед ним, а сам барон Грей вдруг появился сейчас на пороге его библиотеки.
Юная баронесса, тем временем, вполне удовлетворенная обращенным на нее вниманием, продолжила:
– Не забывайтесь, граф! Я замужняя женщина. И если вам угодно не уважать вашей жены, потрудитесь уважать моего супруга. Я не люблю его так, как мне следовало бы. Я вышла за него замуж по расчету, а не руководствуясь глубокими чувствами, которые должна женщина испытывать к мужчине. Но это вовсе не означает, что я готова изменить ему с вами или кем-либо еще.
– Бог с вами, милая моя! Какая измена? Разве я…
– Вы предложили мне вашу честь, граф. Этот ответ вас удовлетворяет?
Анна-Мария взглядом подозвала к себе горничную, сообщила ей, что они немедленно уезжают. После этого юная баронесса покинула комнату, предоставив Лайзе, если ей вздумается, немного разрядить накалившуюся атмосферу.
– Госпожа не догадывалась, – заговорила горничная, хотя в том не было нужды, – о чем пойдет разговор. Опасаясь, что она вовсе откажется ехать, я умолчала о ваших чувствах к ней. Вы имели возможность убедиться в том, как преданна она барону Грею, – Лайза изобразила свою давнюю осведомленность в том, что только сейчас открылось ей. – Но вы, ваше сиятельство, можете не беспокоиться относительно огласки произошедшего. Госпожа никому ничего не расскажет (я позабочусь об этом) и я также намерена сохранить в тайне нанесенное ей оскорбление…
– Помилуйте, Лайза! Какое оскорбление?..
Граф осекся и, должно быть, в самом деле, разглядел оскорбление в своем поведение. С выражением величайшей досады на лице отшвырнул он ожерелье, все еще сжимаемое в руках, и бросился следом за Анной-Марией так быстро, как это позволяло ему сделать здоровье. Лайза проводила его сиятельство насмешливым взглядом, подняла с кресла «дворянскую честь» де Монти. В комнате царил полумрак, но света от огня в камине оказалось достаточно, чтобы камни засияли. И воровка не смогла устоять против магии этого сияния.