– Странно, что мистер Айвор так и не сказал, кто была ваша мать и точно ли он состоял с ней в законном браке, – проговорила миссис Бэнкс, прислушиваясь к тому, о чем ее муж беседует с губернатором.
Мэри промолчала. Если отец счел нужным опустить эти сведения, то и ей не следовало раскрывать кому попало тайну своего происхождения.
– У вас новое платье, мисс Айвор, – заметила Кандида Бэнкс. И, оглядев девушку, добавила: – Весьма милое. А вот мисс Маккейн, вижу, носит одно и то же. – Она усмехнулась. – Это довольно скучно.
– Quot homines, tot sententiae>43, – пожала плечами Кэтрин и вернула усмешку, увидев замешательство на лице мисс Бэнкс. Иметь голову, заполненную, в лучшем случае, на треть, да и то лишь размышлениями об украшениях и нарядах – вот что она считала по-настоящему скучным. Только вряд ли Кандида способна это понять. И как Роберт мог согласиться сделать ей предложение?
– Прошу прощения, – Кейт распустила ленты, удерживающие шляпку, – здесь совершенно нечем дышать, и я хотела бы выйти на воздух. Мэри, ты со мной?
Не дожидаясь ответа подруги, она шагнула было по направлению к выходу из церкви, но мисс Бэнкс преградила ей дорогу. Несколько мгновений она пристально вглядывалась в лицо Кэтрин, а потом, растянув губы в улыбке, отступила и склонила голову:
– Доброго вам дня. Увидимся на празднике, мисс Маккейн.
Показалось или нет, но в глубине этой мягкой, как лебединый пух, фразы блеснули острые лезвия.
Перед тем, как отправиться домой, губернатор сердечно простился с преподобным Майлзом, поблагодарил его за помощь и пригласил как-нибудь отобедать у себя дома. В свою очередь, пожилой священник напомнил новым прихожанкам о том, что исповедь и покаяние обязательны для добрых христианок – иначе они не будут допущены до святого причастия, и что на будущей неделе он с радостью побеседует с каждой из девушек наедине.
– Вы можете зайти в церковь на утреннюю или вечернюю службу, – сказал преподобный, – или в другое удобное для вас время заглянуть ко мне домой. Я живу недалеко отсюда, совершенно один; моя жена скончалась четыре года назад, – с улыбкой посетовал он. – С тех пор только миссис Чэпмен приходит, чтобы убраться и приготовить мне поесть.
Услышав свое имя, высокая худощавая женщина в темном закрытом платье, похожем на одеяние монахини, обернулась и посмотрела в их сторону. Еще не старая, но хорошо пожившая, она прятала светлые вьющиеся волосы под льняной чепец, вроде тех, что носили служанки. У женщины было скорбно-вытянутое, некрасивое лицо, но такой кроткий взгляд, что она казалась воплощением доброты и смирения.