– Чэпмен… – Мэри наморщила лоб. – Недавно я слышала эту фамилию.
– Мне она тоже показалась знакомой. Всю дорогу до дома я ломала голову и, наконец, вспомнила, когда проходила мимо церкви Святого Петра. Точнее, когда увидела ее – высокую женщину в темной одежде, похожую на монахиню.
– Точно, миссис Чэпмен! Но, Китти, одинаковые фамилии не являются доказательством их родства, – засомневалась Мэри. – Судя по тому, что Келли оставляла дочь у подруги, и тому, что никто не разыскивал девочку после ее смерти, это обычное совпадение.
– Я тоже об этом подумала. И тогда, – Кейт загадочно улыбнулась, – поскольку было еще светло, я решила из любопытства проследить за тем, куда направляется миссис Чэпмен. Знаешь, ты права: одна и та же фамилия действительно ничего не доказывает, но я видела своими глазами, как эта женщина купила на рынке маленький букет белых лилий, а потом отправилась на городское кладбище и положила цветы на могилу Келли Паркер.
Роберт Айвор стремительно прошел по залитой солнцем палубе «Призрака», отдыхавшего возле причала, поднялся на шканцы и через пару мгновений распахнул дверь в капитанскую каюту. Там царили тишина и мягкий, уютный полумрак – все, что ему сейчас было нужно. Он с облегчением выдохнул и шагнул внутрь.
Будучи ребенком, Роберт мечтал о собственном домике на дереве – его личном пространстве, убежище, маленьком мире, где все принадлежало бы ему одному, где было спокойно и безопасно. В доме отца у него была своя комната, но там он никогда не чувствовал полного уединения и свободы: в любую минуту к нему мог зайти мистер Айвор, Джейсон или кто-то из слуг. Много раз мальчик просил позволить ему выстроить во дворе хижину с крышей из пальмовых листьев, но отец все время отказывал, ссылаясь на то, что возле дома нет подходящих деревьев. Собственно, так и было: на островах росли преимущественно кустарники, можжевельник и пальмы, которые для постройки домика не годились.
Через много лет его детская мечта воплотилась в виде собственного фрегата – и капитанской каюты, на обустройство которой Роберт потратил немало времени и сил. Именно ее он считал своим настоящим домом. И только здесь мог побыть наедине с собой.
Сперва его потянуло к шкафчику, где хранились запасы вина, рома и бренди. Он даже откупорил одну из бутылок, но воспоминание о горьком до тошноты снадобье, которым доктор Мин приводил его в чувство после недавнего срыва, заставило капитана отказаться от намерения утопить неприятности в спиртном. К тому же он обещал Мэри-Энн, что более не поддастся «минутной слабости». Что ж, раз обещал, надо выполнять… Роберт бросил на стол папку с отчетами, стащил через голову промокшую на спине рубашку и рухнул в кресло.