Надеяться, что швыряя камни наугад, я однажды случайно попаду в цель, было глупо и недальновидно. К тому же в следующий раз ратенмарец будет готов к моим выпадам.
Услышав от меня оскорбления впервые он, должно быть, просто не ожидал этого и потому раскрылся. Была и ещё одна мысль: он мог избить меня не за то, что я сказала, но за то, что он сам допустил промах, позволив пробиться сквозь свою броню такому ничтожеству как я.
Второй раз с ним такой фокус точно не пройдёт.
Как там говорил Кэртис: выстраивает маршруты гиперпрыжка в голове?
Нет, ран Альрон больше не даст мне случайного шанса. Поэтому приходилось тщательно раздумывать над каждым своим поступком и словом. Контролировать лицо было сложнее, тело и вовсе дезертировало из-под моего неумелого командования.
Но я не была бы лучшей ученицей, если бы не пыталась решить задачу всеми доступными способами. Раз я не могу избежать близости с ран Альроном, то почему бы не попытаться выгадать от неё пользу? Конечно, надежда почти безнадёжная, но что я теряю? К тому же, это было пусть и небольшим, но оправданием моего регулярного пребывания в капитанской постели.
Спустя некоторое время, я высчитала закономерность — капитан звал меня к себе приблизительно один раз в цикл, а получив своё, отправлял меня обратно в каюту.
Возвращаясь от ран Альрона снова и снова, я приказывала себе держаться, не доверяя самой себе и боясь, что эмоции перехлестнут через край. Но каждый раз справлялась. Ни при ратенмарце, ни перед невидимыми наблюдателями, кем бы те ни были, я ни разу не позволила себе показать отвращение и ненависть к происходящему.
В этот круг, распластанная на постели в третий и — я надеялась — последний раз, влажная и липкая, измазанная в чужом семени, я не собиралась отправляться обратно.
Шли долгие уты, как всегда требовавшиеся на то, чтобы ран Альрон освободил меня от собственного веса. Откатившись в сторону, он, по обыкновению, произнёс:
— Ты можешь идти.
Я не шелохнулась.
Прошло ещё одно, мучительно долгое мгновенье, но я дышала ровно, готовясь к этому моменту несколько долгих циклов. Матрас прогнулся под чужим весом, я почувствовала кожей дыхание — капитан завис надо мной.
— Юна?
И, вероятно, решив, что я заснула, оставил меня в покое и отправился в гигиеническую кабину.
Теперь мне предстояло самое сложное — действительно уснуть. Я перевернулась на живот, ненавидя то, что мне так и придётся лежать с раздвинутыми ногами, чувствуя, как стягивают кожу высыхающие выделения. Я, конечно, готовилась и к этому, стараясь обдумать каждую мелочь, но в реальности всё обстояло куда неприятней. Уткнувшись лицом в постель, я решила, что так будет легче прятать лицо, но думать могла только об одном — хотелось встать и кинуться в гигиеническую кабину, вытолкав ратенмарца.