Он трижды проклял имя каждого из них. Так ему посоветовали поступить Сестры. Проклясть и забыть навеки.
Люди затихли. Праздник замер. Празднующие замерли в ожидании предсмертных хрипов старосты Подлеска.
Ансгар точным ударом меча снес голову второй жертве и скинул бьющееся в судорогах тело в колодец. Рейн захохотал. Он узнал этот меч. Этот меч прежде принадлежал Аарону.
Стоило отсеченной голове плюхнуться в колодец, Материнское Молоко забурлило, и уровень воды в колодце поднялся, разливаясь по земле, стекая с Холма вниз, затапливая все вокруг. Рейн не успел понять, когда это случилось, и куда делось поле близ Ив. Солнечный свет умер, и на смену восходящему светилу явил себя прекрасный Золотой полумесяц, а Материнское Молоко обратилось в холодные воды Серебряной Реки.
– Мы должны идти! – прокричал Ансгар. – Матушка призывает нас!
И они пошли в воду. Вдалеке чернел Угольный берег, позади оставалась полная стыда жизнь и паскудная вера в Отца Переправы.
Один за другим люди исчезали в ледяных хлябях Серебряной реки, и не было мига счастливее. Рейн проводил взглядом Ансгара. На глаза навернулись слезы. Паскудное нутро не желало уходить на Угольный берег, твердило о неправильности происходящего.
Последним вода поглотила убившего Аарона сопляка.
Младший выжлятник был последним, кого еще не успели принять серебряные воды. Он сделал шаг вперед, а за ним еще один. Ступни увязали в ледяном иле.
– Не спеши, – прошептала Возлюбленная.
Сестры стояли позади него и отражались в зеркальной глади воды. Желтоглазые змеи не имели ничего общего с резвящимися на празднике девами.
– Матушка собрала жатву, – прошипела Покинутая.
– Царица сыта, – добавила Скорбящая.
– На тебя у меня иные планы, – произнесла Царица.
Рейн содрогнулся, услышав знакомый голос. Она говорила с ним в пролеске, обращалась к нему на берегу Хельги.
– Тебе еще рано пить из моей реки, мальчик.
Выжлятник не мог повернуться, не находил в себе сил посмотреть на её отражение.
– Моя Царица.
Существо, напоминающее прекрасную женщину с волосами цвета осенней листвы, обняло плечи Рейна.
– Лиара, – прошептала она и поцеловала его в щеку. – Теперь ты знаешь мое имя. Как ты распорядишься этим знанием?
Он бы мог велеть ей исчезнуть. Приказать затаиться на Угольном берегу и оставить людей, если не на всегда, то хотя бы на добрую сотню лет. Так когда-то поступил последний из прежних жителей Оддланда. Так мог поступить всякий, в чьем сердце еще не угас огонь Отца Переправы. Так бы поступил Горст, так бы мог поступить Аарон. Совершенно точно так бы и сделал Эвжен.