Своих разномастных и разноголосых сиюминутных всадников, ослица не без оснований побаивалась. С балованного ребенка станется запустить пальцы в глаз или ноздрю живой игрушке, дернуть за ухо или ткнуть карандашом в бок под одобрительный гогот или робкие протесты родителей. Как-то раз Гертруде даже подсунули камень, запихнутый в булочку — ослица надколола зуб и по сей день жалела, что не успела укусить шутника. Чаще конечно встречались другие малыши — щедрые, добрые и приветливые. Но когда в двадцатый раз за день приходится изображать радость оттого, что человеческий детеныш вытирает об гриву грязные липкие пальцы, терпение может и лопнуть… У кого угодно, кроме белых ослов.
Семейство Гертруды служило в зоопарке без малого сотню лет. Еще прапрадед, упрямый осел Кайзер катал малышню по узким дорожкам парка. Ушастый мудрец с цирковых времен знал грамоту, кое-как научил все потомство различать буквы и складывать их в слова. И под большим секретом передал детям и внукам Большую Ослиную тайну.
Далеко-далеко отсюда за синим морем на жарком юге есть город Ерушалаим. Живут там добрые люди, строят храмы и растят виноград. Однажды в канун праздника Пасхи в ворота Ерушалаима должен въехать божий сын, мальчик из Вифлеема. Верхом на белой ослице, благословенной из избранных, лучшей из лучших. Когда-то одна ослица уже спасла маму божьего сына, увезла от врагов и согрела своим телом в яслях, за это ее сестра и заслужила награду. Люди встретят божьего сына пальмовыми ветвями, затрубят в трубы и коронуют царем царей. Все ослы с того дня получат свободу — никто больше не принудит гордое племя таскать тяжелые грузы, возить воду и потешать людей, никто не ударит ни палкой, ни сапогом, ни плеткой. А чтобы приблизить чудесный миг, надлежит покорно трудиться изо всех сил. И ни в коем случае не обижать детишек — мало ли кто окажется божьим сыном, и кому из ослиного рода выпадет честь поспешать в безвестный Ерушалаим.
Маленькой Гертруде так понравилась эта сказка, что она изо всех сил старалась скорее вырасти. Хорошо кушала, старательно хрустя сладкой морковкой и нелюбимой брюквой, грелась на солнышке и с завистью поглядывала на взрослых — шесть дней в неделю папа, мама и старший брат возили детей по дорожкам парка с утра до вечера, и лишь по понедельникам отдыхали в стойлах. Вдруг маме повезет, и она пойдет пешком далеко-далеко? А ей, Гертруде, чудес уже не достанется? Нет уж, надо поторопиться!
Когда мама заболела, стала худеть, хромать, а потом не вернулась с работы, Гертруда решила, что она отправилась прямо в Ерушалаим. Отец с братом не стали разубеждать малышку, но сделались понуры, упрямы и шептались о чем-то в дальнем углу стойла. Гертруда подслушала их разговор — старшие думали, что мама больше никогда не вернется. «Неправда! Божий сын, попроси своего папу, пусть произойдет чудо» — попросила Гертруда так громко, что прибежал ночной сторож — разобраться, с чего вдруг осленок ревет как резаный. А выяснив, что причин нет, пребольно огрел скандалистку веником.