Он даже не посмотрел на меня, когда я открыла дверь. Я неуверенно опустила руку в воду. Если вода может быть холоднее льда, то это та самая вода, она почти замерзла. Больше не беспокоясь о том, что он скажет на то, что я здесь, я действовала на адреналине. Я закрыла воду и посмотрела в шкафу позади себя, радуясь, что у парня вообще есть чистые полотенца. Схватив одно, я вошла в душ к Тимберу и села на колени рядом с ним. Его трясло. Набросив полотенце на голое тело, я обернула его вокруг плеч и начала энергично растирать ему руки, пытаясь согреть. Он так ничего и не сказал о моем присутствии и не взглянул на меня. Вместо этого он вглядывался в колени, казалось, как будто он был не здесь, не со мной.
— Тимбер. — Это был не вопрос, а попытка привлечь его внимание.
Он открыл рот, и зубы застучали. Он пытался заговорить, но вышло какое-то неразборчивое бормотание.
— Что? Скажи, что тебе нужно? Я здесь, Тимбер, я здесь.
— В-ссеее…. ониии в-всееее… ууушлиии, — выдал он.
Я продолжала тереть.
— Кто ушел?
Он, наконец, посмотрел на меня красными остекленевшими глазами. Он плакал, слезы смешивались с водой на его мокром лице. Я подняла руку и попыталась вытереть одну его щеку.
— Мои братья. Они все мертвы, и я убил их.
Его тряска почти утихла, но новая волна слез хлынула из глаз. Я знала, что он, должно быть, говорил о своем пребывании в Ираке. Могу представить, что с ним там случилось, и я знала, что мне нужно действовать осторожно. Тимбер был на грани, и я волновалась, что любые неправильные слова закроют его от меня. Он не сделает мне больно, но там, где сейчас его разум, это не то место, где ему следует быть. Мне нужно что-то придумать, и быстро.
Вдруг, я поняла, что именно. Каким-то невероятным образом, я знала, что ему нужно. Я слышала, что мама Тимбера умерла, когда он был в первой командировке в Ираке. Читала об этом в онлайн-газете Бей-Сити. Я переместилась, чтобы сесть прямо перед ним и опустилась на задницу. Холодная вода намочила мои шорты, но мне было плевать. Я положила обе руки на его колени и развела их в стороны, чтобы освободить место для себя, мне нужно быть ближе к нему. Обернув свои руки вокруг его плеч, я наклонила его голову так, чтобы она легла мне на грудь. Я дала ему почувствовать меня, каждый мой глубокий вдох.
Вскоре я начала чувствовать, что он дышит в том же темпе, что и я. Он расслабился рядом со мной, позволил мне себя успокоить. Я выводила рукой большие круги по полотенцу, прикрывавшему его спину, и тихо шептала: «шшш…». Так же, как моя собственная мать делала, когда я была расстроена. Она прижимала меня ближе и успокаивала. Это был ее способ дать мне знать, что она рядом. Он долго сидел рядом со мной, так долго, что я подумала, он заснул. Его черные волосы высохли, и я снова и снова пропускала их сквозь пальцы. Они были мягче, чем я представляла себе.