— Что сказал лекарь о состоянии нашего… гостя? Поднимись, ради всех Полночных, довольно пыль собирать.
Эви шмыгнула носом и поднялась, бросив на Тану осторожный взгляд. Девушка в тот миг походила на олененка, хрупкая, перепуганная и невинная.
— Мой господин, лекарь только что ушел. Он сказал, что жизнь нашего… все еще в опасности, и что следует просить Полночных, чтобы повременили и не явились за ним.
Мер-даланн приблизился к постели, где тяжело, с присвистом дышал визар, наклонился, всматриваясь в закрытое компрессами лицо.
— Он должен жить. Конечно, выздоровление займет время, но он не выглядит сейчас умирающим, — и повернулся к Тане, — довольна ли ты, роза моего сердца?
— Свет души моей, я рада… Рада, что ты прислушался к моим словам. Поверь, все о чем я думаю — только твоя жизнь.
— Я тоже задумался о своей жизни, — негромко ответил он, — тут есть над чем поразмыслить…
На фоне светлеющего неба Иллерон походил на безобразно слепленный, кривой и косой глиняный горшок. Предрассветный ветер принес отголоски зловония большого города, и Уннар тоскливо подумал о том, какие ароматы ждут их внутри кольца стен. Ну он-то привык… Ко многому привык, на самом деле, после того как Владыка упек его на окраины Зу-Ханн. А вот Лисса — наверняка будет морщиться, она-то привыкла к чистоте и запахам леса, и даже ванна у нее наполнялась сама собой. Конечно же, в центральной части Иллерона была построена канализация, и там было почище — но до центральной части, во-первых, еще надо было дойти, а во-вторых — направляться туда было совершенно бессмысленным. Все лучшие новости и сплетни от сотворения мира передавались в бедняцких кварталах и тавернах.
…Вопреки словам Лиссы дорога заняла все же две ночи. Днем они останавливались под ветхими навесами у заброшенных колодцев, потому что — как заметил Уннар — не стоит шныряющим по Степи воинам показывать несущееся во весь опор чудовище визаров. Лисса, хоть и спешила, согласилась. Только улыбнулась уголком губ на слова о «чудовище». Отдыхая под навесом, они почти не разговаривали — не о чем и незачем. Лисса, похожая на росчерк черной краски по пергаменту, думала о своем. Уннар тоже мысленно прикидывал, как лучше всего вести себя в Иллероне. Память подсказывала, что у Мер-даланна есть в Иллероне дворец. Но заявиться туда рука об руку с визаром и попросить помощи? Наверняка Мер-даланн не поймет и вряд ли поможет. Связавшись с Лиссой, Уннар становился изгоем среди детей Степи. Можно было, конечно, спрятать Лиссу на постоялом дворе поприличней, но Уннар сомневался, что подобный ход устроит его спутницу.