Ах он, старый…
Выражения, промелькнувшие в прекрасной рыжей головке, никак не соответствовали образу нежной гаремной дивы, а потому — лучше их и не приводить.
Да, Повелитель мог нагрянуть сюда и самолично. Что означало насущную ежесекундную необходимость в цветущем личике — пусть даже со следами скорби от долгой разлуки, что, впрочем, свидетельствует о страстных и неподдельных чувствах… О, да, прекрасная Гюнез любила. Она пылала страстью, она обожала того, кто одарил её толикой своего внимания, а, значит, и власти: икбал уже успела насладиться прогнутыми в поклонах спинами, угоднически склоняющимися при её появлении, завистью в глазах бывших подруг, желанием уловить малейшие её прихоти со стороны не только прислуги, но и самого капа-агасы… Даже неприязнь валиде сама по себе говорила о многом: похоже, всесильная Мать всерьёз обеспокоилась, заметив, наконец, реальную претендентку в султанши. А на меньшее — она, Гюнез, бывший «Цветочек», не согласна!
И когда, полгода назад, капа-агасы предложил ей весьма опасную сделку, откровенно предупредив, чем они рискуют в случае провала — она согласилась, не задумываясь. Бесшабашность молодости, уверенность в своих чарах, ум, находчивость, смелость — всё это замечательно, однако юной ученице в одалиски и двух недель пребывания в Серале хватило, чтобы понять: этого мало, чтобы пробиться наверх. Нужен реальный ш а н с, и не один: чтобы тебя заметили. Чтобы избрали. Чтобы не чинили препятствий. Чтобы отслеживали и устраняли возможных конкуренток… И многое «чтобы», в осуществлении которых новичку не под силу справиться в одиночку, а вот, заручившись поддержкой того же Главного Евнуха, у которого не только возможности — а это ещё не всё, что делает человека могущественным. У него ещё глаза и уши повсюду, у него — с в е д е н и я о том, кто чем дышит и что думает…
И ещё об одном размышляла «Цветочек», вступая в опасную игру. Махмуду, конечно, тоже хотелось ухватить свой кусок пирога, жирный-прежирный, и с сочной бараниной, и с драгоценнейшими специями… Дураку понятно, он делал её своим главным орудием. Тут хитроумная девица не обольщалась, и на песни о несравненной красоте, вскружившей голову даже кастрату, не повелась. Она для него — не более чем средство достижения цели. Что ж, тем лучше он станет её оберегать.
Единственное, чего она боялась — это Ока повелителя. Но Махмуд её успокоил, сказав, что ближайшие две недели Аслан-бей заберёт волшебный глаз для какой-то там доработки, а всё это время Повелитель походит с обычным, не магическим, просто стеклянным. Хоть и искусно сработанным, по виду не отличающимся от настоящего. Но если они решатся на своё великое дело — начинать надо прямо сейчас, пока можно будет отвечать на возможные расспросы Хромца, не опасаясь разоблачения.