На мгновение Клэр очень недобро подумала об этом разряженном сопляке, мысль яркой молнией промелькнула в ее воспаленном сознании. Молодой паршивец, который рисуется, красуется даже сейчас, прикрывая красивое лицо дорогой пестрой вещью… «Ну, не время же сейчас, не время! — в отчаянии думала она, расталкивая с неимоверной силой наваливающихся на нее неприятелей, кромсая ножом потные тела, рассекая груди саблей. — Возьми же оружие и попробуй уже защититься, не то убьют просто так!»
Три неспешных раза.
Столько раз веер опустился на раскрытую ладонь, и Клэр обострившимся слухом уловила шелест составляющих его пластин.
Тонкие пальцы с остро отточенными, отполированными ногтями неестественно блестели на солнце, словно отлитые из серебра, и когда ее люди, озверевшие от жажды наживы и запаха крови, вскарабкались по ступенькам наверх, к поджидающей их жертве, Клэр показалось, что на капитанском мостике вспыхнул пожар, ослепивший всех своим алым пламенем.
На миг она закрыла глаза, в отчаянии представляя себе, как мальчишка испуганно, раскрытым пестрым веером отгораживается от надвигающейся на него смерти. Наивный… Капитанский мостик потонул в воплях боли, звоне оружия, и Клэр, поддаваясь все тому же необъяснимому порыву, что в свое время заставил ее приказать своим людям не убивать его, кинулась туда, чтобы разогнать навалившихся на мальчишку пиратов, растолкать их, пинками согнать вниз, чтобы они не смели своими грязными руками лапать его красивую пеструю одежду. Чтобы никто из них не смел прикасаться к нему…
Она помнила выкрик — «живьем брать!» — и не думала, что кто-то осмелится нарушить ее приказ нарочно, но ведь мальчишка мог начать сопротивляться, и тогда… тогда!..
Она думала, что не успеет. В несколько прыжков она преодолела расстояние, отделяющее ее от капитанского мостика, ловко лавируя меж яростно сцепившимися людьми, уклоняясь от шальных ударов, взлетела по ступенька вверх, и… замерла, словно громом пораженная, бессильно опустив свою саблю, испачканную горячей дымящейся кровью.
Словно феникс взмахивая огненными крыльями, мальчишка метался по мостику, размахивая своим веером. Казалось, он танцует какой-то складный, плавный танец, то закрывая свою грудь от метящих в него ударов, то пестрым мельканием раскрытого алого веера ослепляя противников. Удары сложенного веера, словно удары хорошей дубинки, с сухим треском сыпались на головы наступающих, оглушая их, разбивая в кровь лица, переламывая пальцы, пытающиеся прикрыть раздробленные носы, выбитые глаза. Иногда алое крыло распахивалось, словно ласкаясь, касалось людей — и тогда они с воплями валились с ног, сбитые его тяжестью, и кровавые брызги разлетались кругом, оставляя красные дорожки на белоснежном лице дерущегося мальчишки.