— Что ты там бормочешь? — улыбнулась я, зная, что через несколько часом от ее сожалений не останется и следа, уж я-то об этом позабочусь.
После своего взросления, я поняла, как крепко мы связаны воедино — я и мои родители, а также все те, кто меня окружал, и было бы грехом оставить хоть одного человека возле себя несчастным, особенно же такого родного и близкого, как мама. Мне же потом будет хуже: страдания матери перельются в мои. А еще — я ведь и сама была матерью и понимала, как трудно достаются дети, поэтому вынуждена была отдать свой дочерний долг.
Наконец, выпаренная и обновленная, графиня Мари восседала на высоком табурете, одетая в длинную белую рубаху из тончайшего льна. Я же, пробормотав слова специальной молитвы, набросила ей на голову ведьмовской платок, а потом, продолжая ходить кругами, все повышала голос, время от времени посыпая круг позади себя пеплом, пока на полу не образовалась седая колея. Резко выйдя из очерченной границы круга, я во весь голос прокричала последнее, особенно сильное заклинание. И вдруг отовсюду послышались шорохи, ужасный холод окутал всю меня, круг же, поднимаясь вверх, оставлял за собой след, так что мама оказалась как бы внутри конуса, остроконечная вершина которого уперлась в потолок.
— Сгиньте, темные чары, — устремив в сторону конуса амулет, закричала я. И тут же фигура рухнула, рассыпаясь прахом, который, на несколько мгновений повиснув в воздухе, начал опадать на пол, на стены, мебель и одежду, оставаясь там в виде серой пыли.
— Уберите здесь все, — выводя маму из комнаты, приказала я грозно трепещущим за дверью служанкам. — Чтобы нигде не осталось ни пылинки, поняли? Сама проверю, и не дай бог…
— Все будет сделано, госпожа, — поклонились мне девушки.
Усадив ничего не понимающую маму на ее кровать, уже полностью убранную и перестеленную, взяв за правую руку, я одела на ее запястье браслет, расшитый изумительными узорами, которым я научилась из ведьмовской книги. А потом, завязав нитяные шнурки в узлы, нежно улыбнулась.
— Ну вот и все, — сказала я, когда дело было сделано, — теперь, не снимая, носи ровно год. А потом — сожжешь на огне, а пепел пусть закопают в землю.
— Такую красоту, и сжечь? — любуясь вышитым браслетом, удивлялась маменька. — Нет, это невозможно. Я впервые вижу настолько красивый орнамент.
— Это не орнамент, а магические руны, — сказала я. — Ими запрещено забавляться просто так, поэтому, использовав, нужно отпустить. А для этого существует единственный способ — уничтожить их огнем, или закопать в землю — что едино.