— Оп-па, какая птичка залетела в наши владения, — воскликнул один из них. — Вот это удача так удача, да, Генри?
— Ага, — гоготнул огромный толстяк, у него за поясом я увидела кривую саблю и пистолет. — А я-то думаю, что это мне всю ночь сняться всякие пирушки, а оно вот что.
— Так что же мы стоим? — пропищал ужасный уродец с черной повязкой на глазу, — тащите ее в избушку, порезвимся.
— А тебе, одноглазый Пипино, одно на уме, — гоготнул Генри. — А что если дама не захочет с нами пойти, может быть, мы не в ее вкусе, а, ваше сиятельство?
— Да кто же ее будет спрашивать? — тот, что заговорил первым, был одет в холщовую рубашку, напоминающую невод для ловли рыбы, столько на ней было дыр. — Как тебя зовут, красавица?
— Я… Милена… — поднимаясь с земли, я быстро отряхнула юбку и, оглянувшись по сторонам, уже решала, в какую сторону лучше бежать.
Но холщовый преградил мне путь. Широко расставив руки, он медленно посунул на меня. Я не стала ждать, пока окажусь в его объятиях, поэтому увидев небольшой просвет слева и решив, что именно в той стороне находится наша усадьба, со всех ног бросилась туда. Вот только я не рассчитала своих сил, да и разбойников было много. Они запросто меня окружили; громила Генри, схватив меня в охапку, перебросил себе через плечо и, не обращая внимания на отчаянные крики и удары кулаками по его спине, быстро пошел вперед. Те двое поспешили за ним.
Очень скоро мы оказались у старой замшелой избушки, вросшей в землю по самые окна. Забежав вперед, одноглазый Пипино открыл дверь, и Генри занес меня туда. Дверь со скрипом закрылась — и я оказалась в полутьме. На удивление, внутри место это было не слишком ужасным. Белые стены, огромная разрисованная печь, под ногами пестрые дорожки, широкая кровать в углу, полка с посудой, длинный стол. Повсюду по стенам висели связки сушеной травы, каких-то ягод, грибов, пучки перьев, на полках стояли бутыли со снадобьями, а еще в углу возле печки притаился огненно-рыжий кот.
— Ну что, Марлена, садись вон там, — сбросив меня из плеч, Генри встал у порога, те двое расположились рядом.
— И что, мы так вот и уйдем? — пропищал Пипино.
— Мы выполнили просьбу старухи, скоро получим расчет — и все дела, — ответил ему Генри.
— А порезвиться? — недовольно заныл холщовый. — Что с ней станется, если мы чуток… по разочку ее приласкаем, а, Генри, ты как?
— Девку портить нельзя, — рявкнул главарь, и его рука уверенно легла на пояс, холщовый и одноглазый стразу же скисли.
— Но хоть подрочить-то можно? — пропищал Пипино. — Что с ней станется?