— "Одень амулет и читай дальше, — скомандовал голос. — Можешь молча".
Ощущая приятное тепло, льющееся от амулета, я осторожно надела его себе на шею. Неизвестный доселе трепет пробежал по всем моим членам, наполняя их силой, и я вздрогнула. Поворачивая взгляд к книге и, бегая глазами по ее странице, читала дальше: "Если забросишь амулет на спину — станешь невидимой. Снимешь из себя — тут же утратишь магическую силу и станешь обычным человеком. Делать такое можно только в том случае, если захочешь избавиться от дара ведьмы и найдешь способ передать его другой".
Дочитав до точки, я громко захлопнула толстый фолиант и даже чихнула от поднявшегося оттуда облачка пыли.
— Теперь все? Можно идти? — спросила я у кота. Тот согласно замотал головой. Теперь он лежал на кровати, растянувшись во всю длину. Ушастый мышонок висел под потолком, закутавшись в кожаные перепонки крыльев, словно в плащ, и превратившись в кожаный мешочек. — Тогда до пятницы.
* * *
И вот, наконец-то я смогла покинуть это место.
Спустившись по деревянной лестнице вниз, я удивленно огляделась вокруг — странный голубоватый свет лился от меня, освещая все пространство.
"Ах, это же от амулета" — поняла я его источник. Пробираясь наугад, я снова шла по знакомому мне прежде коридору.
Дойдя до его конца, подобрала изрядно истрепавшиеся юбки, полезла наверх — и очутилась все в том же лесу. Упираясь руками в полуистлевшие края огромного пня, я выбралась на поверхность, упав коленями в мокрую от росы траву. По всей видимости, здесь снова было утро, и я слишком долго пропадала в избушке ведьмы.
Схватившись дрожащими пальцами за свой ведьмовской амулет, я опрометью бросилась бежать туда, куда подсказывало мне сердце. Ведь теперь я не могла сбиться с пути, ошибиться и пойти не в ту сторону — со мною был дар и магическая сила, направляющая меня и оберегающая каждый мой шаг.
Добежав до калитки, ведущей в парк, я остановилась.
"Боже, и на кого же я теперь похожа? — подумала я, оглядывая свои юбки, превратившиеся в подобие тряпок, которыми наша прислуга драила полы. Вместо моей, прежде всегда такой аккуратной, прически во все стороны торчали выбившиеся из кое-как заплетенной мною косы нечесаные кудри. Взглянув на руки, я ужаснулась тому, во что превратились мои пальцы — грязные и сухие, они заканчивались не красивыми, отполированными до блеска ноготками, а — какими-то отросшими когтями с черной каемкой грязи. Шелковые чулки были изорваны в клочья…
— Ну что же… — пересохшими от волнения губами сказала я, обращаясь сама к себе, — чему быть, того не миновать. А куда же мне деваться, раз уж все так?