Сверху мелькнула черная тень, и громкий хлопок заставил снова броситься в защитные объятия мужчины. Это вышло само собой, и такого предательства от собственного тела я не ожидала. Но, чего не ожидала больше, так это сильных рук, кольцом сомкнувшихся на моей спине.
— Страшно представить, что еще может упасть с потолка моей библиотеки.
Абсолютное спокойствие мужчины передалось и мне. Я открыла глаза и, поняв, что испугалась упавшей следом книги "Магия жизни", смутилась:
— Прошу меня простить. Обычно я не веду себя подобным образом. И не подумайте, как мужчина вы меня вовсе не интересуете.
Куда делись мои смелость, воспитание, умение вести беседу и разум, наконец? Осознание сказанного отразилось краской на моих щеках.
— Вот как? — он изогнул бровь, и ладонь мужчины медленно скользнула по моей спине, замерев чуть ниже талии. Сердце пропустило удар, коленки подкосились, но разум надежно охранял бастион целомудрия. Треск оплеухи рассеял очарование, привел в чувство нас обоих. Я даже не поняла, как так случилось. Стояла и смотрела огромными глазами на поднятую ладонь, которая только что ударила хозяина Ренар Холла. Моего работодателя. Моргнув несколько раз и спрятав орудие преступления за спину, едва слышно протянула:
— У… уволена?
Маг же, казалось, не придал произошедшему совершенно никакого значения. Он нагнулся и поднял с пола книгу, заметив, как бы между прочим:
— Я не часто вижу здесь слуг.
Решилась ответить лишь после того, как требовательный взгляд обратился ко мне. Именно требовательный. Вопрос не был задан, но от меня ждали ответа.
— Простите, что потревожила вас. Тетушка Мариша… патронесса сказала, чтобы я прибрала книги… Еще раз извините, что ударила, я не хотела.
— Хотела, — отчеканил маг, открыв книгу. — И я этому рад.
Повисла неловкая пауза, во время которой я разве что не до дыр истеребила шерстяную юбку. Чему он может быть рад? Удару? Странный повод для радости. Но больше волновало другое — даст ли мужчина прочитать книгу, таким трудом добытую с заветной полки?
— Увлекаешься магией?
— Интересуюсь.
— Это стоит свернутой шеи?
Он протянул мне фолиант, словно конфету ребенку. Я закусила нижнюю губу, а глаза, наверняка сверкавшие драгоценными изумрудами, выдали меня с головой. Мужчина сухо усмехнулся и бросил книгу на приставной столик.
— Значит, я достоин не уважения, а жалости?
— Что? — я перевела испуганный взгляд с книги на хозяина и отметила интерес в глазах собеседника. Как быстро он меняет предмет разговора.
— Видел, как ты на меня смотрела в кабинете. С жалостью, — последнее слово было сказано с таким холодом, что окна в библиотеке покрылись кружевными узорами инея. — Но не с уважением.