Я устроилась на диванчике и принялась впитывать информацию, как земля дождевую воду после засухи — жадно, большими порциями, мечась от строчки к строчке, боясь, что книга вновь заледенеет, и я так и не узнаю главного.
"Если вы держите в руках эту книгу, значит принадлежите к одному из пяти родов, отмеченных великой милостью богини матери: Глоштайн, западные Алвантайн, Гессен-Ульштайн, Зроштайн и Валентайн…".
Сердце пропустило удар. Я провела пальчиками по нашей родовой фамилии, словно на какой-то миг оказалась рядом с батюшкой. Неужели в книге действительно сказано о нас? Осмотрела форзац. На нем ровными буквами, чернила на которых от времени поблекли, указывалось: "Моей ласточке Шамани. Храни силу рода Гессен-Ульштайн и неси свет с гордостью и достоинством. С любовью, твой батюшка".
Гессен-Ульштайн… Однажды мы с батюшкой гостили у старого графа Гессен-Ульштайн. Род жив. Но, если жив, почему тогда их книга в библиотеке господина Ренара? Мне не хотелось признавать очевидную вещь из-за зарождающейся симпатии к хозяину дома. Род может остаться, но утратить магию, если ее носитель погиб и не успел передать дар. Особенность магов солнца в том, что дар может воспринять лишь старший потомок, вне зависимости от пола… Выходит, его высочество убил графиню Шамани Гессен-Ульштайн? Ведь только так они бы отдали столь ценную книгу. Но, если убил, то по какой причине? Быть может, это ее дух летает по библиотеке и она отогнала меня от книги?
Вопросов становилось все больше и от них, признаться, бросало в дрожь. Впрочем, для дрожи было множество причин: извечный холод замка и морозящее кровь ощущение взгляда в спину.
* * *
— Сколько их на этой неделе, Джаспер? — эрцгерцог откинулся на спинку кресла и смерил племянника отрешенным взглядом.
Несмотря на всю важность беседы, мужчина был непривычно рассеян. Мысли против воли возвращались к событиям в библиотеке. Это юное создание с огромными глазами и острым языком отважилось поднять руку на хозяина. Если бы не титул графини, немедленно бы выставил за дверь. Конечно из-за разорившегося рода никакого скандала не будет, но… Это самое "но", невысказанное, еще не оформившееся в определенное отношение к новой служанке зудело на задворках его сознания, мешая сосредоточиться. Она, в отличие от других, не стремится забраться к нему в постель, о чем довольно прямолинейно заявила. Зная о баснословном состоянии его высочества, что может одним лишь росчерком пера вернуть роду Валентайн былое величие, девчонка, тем не менее, предпочитает тяжелым трудом добывать жалкие триста золотых в цикл. Он в день может потратить куда больше. И непонятно, что задевает сильнее: столь показное благочестие или прямой отказ. Его гордость однозначно задета, но прежде подобные пустяки его не волновали…