Эйнис вспыхнула и задохнулась от возмущения, опять схватила нож и впилась в него взглядом, как будто ища подсказку. Ухмыльнулась, подняла глаза на Веронику:
— Готова спорить, его не купили. Его точил кто-то из наших, причём из богатеньких, из тех, кто никогда в жизни не был на кухне и не знает, что кухонные ножи так не точатся.
— Да? — с фальшивой заинтересованностью подняла брови Вера.
— Да, — перекривила её блондинка, — кухонные ножи не полируют до зеркала, потому что к ним тогда овощи прилипают, и до такой остроты их не точат, просто потому, что это не нужно и опасно. Твой богатенький хорь не в курсе, что подарил тебе игрушку, которой ты можешь пробить себе руку насквозь.
— Не знаю, не знаю, — иронично протянула Вера, — лично у меня к нему ничего не прилипает, и я ни разу им не резалась, в отличие от тебя. Аптечку дать?
— Нет, — скривилась Эйнис, высокомерно смерила взглядом кровящий порез на ладони и фыркнула, — это царапина, я не неженка, само заживёт.
— Твоё дело, — Вера подняла ладони с выражением лица «с больными не спорят», взяла свой нож, вымыла и стала резать хлеб.
— Так кто это? — не унималась Эйнис, — Эрик? Или Мартин? — Вера молча резала хлеб, напряженно улыбаясь и чувствуя, как терпение подходит к концу, блондинка продолжала допытываться: — Или Двейн? Кто?
— Эйнис, детка, — с лёгким раздражением вздохнула Вера, отрываясь от дела и глядя на блондинку, — не понимаешь намёков — я тебе прямо скажу, это глубоко не твоё дело, не суй туда нос, это неприлично.
— Значит, Эрик, — фыркнула девушка, закатила глаза и нервно прошипела: — Магия сисек, мать её! — Вытерла кровь с ладони полотенцем, комом бросила его на стол и резким шагом обошла Веронику, открыла холодильник и уткнулась в него, злобно сопя.
Вера молча дорезала хлеб, стала резать сыр, впервые обращая внимание, что к ножу действительно ничего не липнет. На её губах появилась мягкая улыбка, мысли нырнули в приятные воспоминания и купались там, смывая раздражение.
«Так значит, господин мой обожаемый министр у нас редкий мастер. Как интересно. И как приятно.»
Рядом злобно сопела Эйнис, доставая себе отдельную тарелку и делая отдельные бутерброды. Вероника забавлялась, видя кривоватые шедевры блондинки и специально делая свои бутерброды филигранно-идеальными, просто так, подразнить.
«Ты мне честно заплатишь за мои потрёпанные нервы своими, принцесска. Месть и справедливость.»
В гостиной раздались шаги, Вера обернулась и улыбнулась Двейну:
— Привет. Как дела?
— Госпожа, — он поклонился, официально, но с такой улыбкой, что она осталась довольна. — Борщ был отличный, Барт чуть не лопнул от счастья.