Сморгнув, останавливаюсь у дверей дома и смотрю на Кларка, который с распростёртыми объятьями выходит меня встречать.
— Что это было? — мрачно спрашиваю я.
— Сюрприз! — радостно сообщает он. — Слышал, ты динамишь Закари. Со мной этот номер не пройдёт.
— Я динамлю Закари, потому что в прошлый раз он весь вечер лез ко мне целоваться, а потом избил моего раба. Можешь так ему и передать.
— А я слышал другое, — Кларк подмигивает мне, — твой раб распускал руки — и за дело получил. Он у тебя вообще, — Кларк одаривает Ксавьера ненавидящим взглядом, — дикий и невоспитанный. Таких прежде, чем продавать, надо дрессировать.
— Дрессировать ты будешь своих рабов! — отрезаю я прежде, чем успеваю сообразить, какую чушь несу — разве лучше, если он сорвет злость на ком-нибудь ещё?
— Всё, всё! — Кларк со смесью обиды и раздражения смотрит на меня. — У некоторых просто чуйка на тестостерон. Нет бы обращать внимание на нормальных парней? Но я не буду мешать, мне-то что?
Сжимаю поводок так, что тот врезается в ладонь.
— Кларк, ты что-то хотел?
— Просто, — пожимает плечами, — показать тебе наш домашний театр, да ужин предложить.
Киваю, но глаза так и косят на Ксавьера. У нас обоих, надо сказать. Боюсь, что Кларк меня вообще не ради моего общества позвал. Но если Парисс просто больной, то у этого настоящая злость. Однако это немного развязывает мне руки — если на меня тут не будут играть, то можно хотя бы не строить из себя придурка весь день. Хотя… Строить придется всё равно. Надо потихонечку попытаться выяснить, что он знает о судьбе Беатрис. Я наконец вспоминаю, где слышал это имя в прошлый раз — служанка в подвале говорила с Кларком о ней.
Примерно этим я и занимаюсь последующие несколько часов. Кларк показывает мне парк, приглашает нырнуть в бассейн. Ксавьера приходится оставить на берегу, причём я какое-то время колеблюсь — приказать ему раздеться или нет.
— Не нравится Изино художество? — интересуется Кларк, уже сидя в воде и потягивая коктейль.
Прищуриваюсь. Всё-таки она. Ксавьер напрягается, но молчит.
— А что тут может нравиться? — спрашиваю я. Хотя мне, если честно, всё равно от слова совсем. Когда я обнимаю Ксавьера, руки заменяют мне глаза. Я чувствую его твёрдое бедро, и мне абсолютно безразлично, написано там что-то или нет. При том, что я вижу его обнажённым почти каждый день, я стал уже забывать про это «клеймо».
— По-моему круто, — всё так же задумчиво говорит Кларк, — знаешь, такой пикантный нюанс. Потому что просто качков кругом полно, и все готовы ублажать. А этот меченый. И смотрит так… Видимо, Иза потому и запала на него, — мрачно заканчивает он.