— Чувствую себя дураком, — признаюсь я наконец и отворачиваюсь от него. Но Ксавьер не собирается меня отпускать. Только крепче прижимает к себе и утыкается носом в мои волосы.
— Не надо, — просит он. Я уже слышал в его голосе эти мягкие нотки, но только теперь понимаю, что он, должно быть, смотрит на меня как на ребёнка.
— Тебе хотя бы не было противно со мной?
— Бастиан!
— Марк… — тихонько шепчу я, уткнувшись носом в самое его ухо, и обнимаю его. Просто не могу отпустить рук. Даже если ему противно — может быть, для меня это последний раз. Слышу его голос совсем рядом, Ксавьер уверенно произносит:
— Я хочу остаться с тобой навсегда.
Вздрагиваю и, чуть отстранившись, с удивлением заглядываю ему в глаза.
— Если ты сам захочешь.
— Хочу, — выдыхаю я. Уже не целую его, просто кладу щёку на плечо и замираю так. — Пётр… — неуверенно пробую на вкус.
— Только не спрашивай, почему я не сказал.
— Я понимаю, — прижимаюсь плотней. — Я тоже не очень тебе доверял… Особенно пока эта капсула была в тебе.
Слышу вздох у самого уха и чувствую, что Ксавьер так же утыкается носом мне в плечо.
Так и стоим, не в силах шевельнуться и справиться с собой.
Уже через полчаса, расцепившись наконец, на некоторое время расходимся по делам. По очереди посещаем душ, затем я устраиваюсь в кабинете разбирать данные, полученные при сканировании его мозга.
Ксавьер стучится ко мне через некоторое время и, войдя, ставит на стол две креманки с местным ледяным десертом наподобие шербета. Сам садится на диван и молча принимается есть. Только через некоторое время, поняв, что я по-прежнему не реагирую на него, спрашивает:
— Твоя задача — эта девушка?
— Да. А твоя? — вопрос напрашивается сам собой.
— Наблюдение, выявление основ местной экономики, уровня развития технических средств и причин искажения в развитии общества.
Поднимаю глаза от бумаг и смотрю на Петра. Ужасно хочется пересесть к нему, но подозреваю, что если сделаю это, то работать уже не смогу.
Снимаю очки — ужасно рад, что теперь можно надевать их хотя бы дома. Они помогают мне сосредоточиться и как бы отграничивают аналитический процесс от обычной жизни.
— Предполагалось, что ты внедришься в среду рабов?
Ксавьер мрачнеет и качает головой.
— Это случайность. Сначала я думал, что меня раскрыли. Но потом понял… Для них это просто игра. Играли несколько молодых жрецов. Те, кто старше, так уже не развлекаются — но их здесь очень мало. Большинство не доживает до сорока.
— Вот оно как, — могу только приподнять бровь.
— Я не смог узнать почему. Пусть разбираются в агентстве.