Колдун замолчал, я же продолжала думать. Во всем этом было что-то неправильное. Те пару слов, которые мы так и не смогли расшифровать, могли бы дополнить картину, но, ни Лазарус, ни тем более я, не понимали их значения.
По мне так всё было несколько иначе. Некто создавал ману, а потом сливал её кому-то совершенно иному, не колдуну точно. Этим он усиливал этого кого-то. Что имел с этого сам некто, неизвестно, но явно что-то имел. Вероятно, какую-то совершенно иную силу. Просто так в природе ничего не делается.
А еще кроме всего прочего мы нашли небольшой отрывок, смахивающий на кусочек легенды. В нем говорилось, что когда-то давно жили те, кто способен был держать в своих руках величественные воды какой-то там реки. И река эта сильная и полноводная дарила жизнь этому миру. Но потом погибли все те, кто держал реку, и ушла она глубоко под землю. И в тот же момент в мир пришёл Хаос.
Как я понимаю, этот самый Хаос до сих пор властвует над этими землями. Я сама видела границу Пояса.
Закрыла глаза и почти в тот же момент ощутила легкий рывок. Вздохнула. «Леска» тянула куда-то вглубь Пояса. А может быть, даже за его пределы.
По ту сторону Пояса
Пустота.
Сколько он себя помнил, это ощущение всегда было внутри него. Он учился, читал, фехтовал, гулял, а внутри него всё время будто росла чудовищная, поглощая эмоции и краски жизни воронка, в которой он сам боялся однажды потеряться.
Каждую ночь ему снились кошмары, ставшие уже привычными. Он просыпался в мокрой ночной одежде и дышал, дышал, стараясь унять выскакивающее из груди сердце.
Ему всегда словно не хватало… тепла, света, воздуха, ветра. Да чего угодно! Он ощущал себя так, будто его окружает какая-то прозрачная стена, сквозь которую он смотрит на мир. Именно из-за неё он не мог в полной мере ощутить вкус чудесно поджаренного мяса или же азарта псовой охоты.
А ведь его приятели наслаждались этим.
Он видел это по их искрящимся глазам, по задористым выкрикам, улыбкам, смеху. И ему приходилось смеяться вместе со всеми, не показывая, что он не ощущает ни эйфории, ни азарта, ни веселья.
Когда-то давно, в далеком детстве его это растаивало, потом злило, а сейчас он смирился. Он уже не замечал, что сначала внимательно следит за всеми, прощупывая настроение, которое тут же «примеривал» на себя.
Если бы он это не делал, то все давно уже поняли бы, что ему совершенно безразличны люди вокруг. Начиная от собственного отца, заканчивая вертлявой кузиной «лучшего друга».
Нет, наверное, только своего отца он по-настоящему выделял из всех. Граф Тоберон Галахар был единственным человеком, который давно уже всё понял.