В голове то и дело прокручивались картины легкого и беззаботного детства. Вот мама ведет меня в сад, вот отец дарит первый телефон, а вот мы все вместе на пикнике на майские праздники. Отец не всегда зарабатывал хорошо, но я была одета лучше, чем многие дети олигархов. Мама водила меня на все кружки, которые я хотела, несмотря на занятость на работе. И пусть сейчас у нас разногласия, но я должна была им больше, чем стоила моя жизнь.
— Что ты хочешь, Шакалов? — губа задрожала, а тело напряглось, словно струна. Было страшно, больно и так холодно, что каждая клеточка тела покрылась мурашками. А тепло мужчины напротив, его горячие руки, действовали на меня странно — опаляли холодом.
— Поцелуй меня, Черничка. — не задумываясь прошептал он, фиксируя руку на шее, а другую подкладывая мне под ягодицы. Наверное, чтобы не сидеть на холодном… — Поцелуй и я решу все проблемы.
Зажмурившись, я сжала губы и быстро чмокнула мужчину в нос, с трудом подавив рвотный спазм.
— Не так! — рыкнул он, а затем тяжело дыша, медленно отчеканил: — Положи одну руку мне на щеку, а вторую заведи за шею.
Тяжко вздохнув, я еще раз посмотрела на окно кухни. Родители все еще были там. Хотелось бы верить, что Шакалов врет, но некоторые детали не давали мне покоя: вот уже три месяца мама не ходит в своей любимый салон, а отец перестал пить пиво, есть полюбившиеся креветки и забросил дорогостоящие лекарства от сердца. Я много раз спрашивала — в чем дело? Он отвечали в один голос: "временные трудности" или "копим на дачу".
Я повернулась к Шакалову и скрепя сердцем, подняла руку. Сказать, что коснуться его добровольно было больно — промолчать. Его дневная щетина ударила в ладошку тысячей разрядов, превращая ее в камень. Дыхание участилось, а слезы то и дело подкрадывались к горлу. Но я терпела, словно какая-то мазохиста потянувшись второй рукой к его шее.
Не сдержавшись, из горла вырвался всхлип, а Шакалов судорожно втянул воздух через зубы и хрипло прошептал: "Черничка"…
— Теперь запусти пальцы в волосы… — выдохнул он, словно последний глоток воздуха. Я сделала это, стараясь смотреть куда угодно, только не на Шакалова. "Родители, родители, родители! Ты им должна, должна, должна!" — нашептывал внутренний голос каждый раз, когда я хотела отпрянуть, оттолкнуть, убежать.
Вязко сглотнув, Кирилл ближе придвинулся ко мне и слегка натянув волосы, заставил поднять на не него взгляд:
— А теперь поцелуй меня в губы, Черничка. Я хочу почувствовать твою помаду, язык, запах. Сделай это сама.
— Ты точно поможешь моей семье? — тихо переспросила я, не позволяя и нотки паники проскользнуть в голосе.