— Эй, кто тут за мужа? Я решаю, чего ты хочешь! — отшутился Серый и тут же получил оплеуху за нахальство. — Каюсь. Я боялся, что ты загрызёшь кого ненароком. Но ты ж не загрызла? Значит, всё хорошо. Не надо тебе обращаться. Никогда больше не надо. Хватит одного оборотня на семью.
— А тебе, стало быть, можно волком становиться, — я недобро сощурила глаза, но муж этого не видел.
— Фрось, у меня и выбора-то не было. Каким родили — так и жил. А за тобой выбор есть. Ты должна быть тем, кем была всегда.
— Должна? Разве? А ты?
— А что я?
— Ты будешь бегать по лесам, охотиться на зайцев и людей… лихих людей, а я буду дома прясть?
Муж мало не заурчал от представленной картинки, начал поглаживать любимую пальцами по плечу, видать, дорисовывая идеальное будущее.
— Почему бы и нет.
— То есть, ты можешь пользоваться своей силой, а мне надо сдерживаться?
Серый промолчал, предчувствуя бурю.
— Где ты был днём? — внезапно сообразила я.
От него разило лесом. Как же сразу не поняла?
Серый не желал признавать вину:
— Ты сама вчера в деревню просилась. Что ж я, силком тебя потащу?
— А спросить?
— Ты занята была. Старушке помогала, а я рано управился…
— Подождать?
— Угомонись ты. Злишься постоянно, всем недовольна. Потому и пошёл один.
Муж примирительно протянул чашку с остатками кваса. Ту самую, что получил из рук другой женщины. Это я-то всё время злюсь?! Я?!!
Я взвизгнула и выбила сосуд из его ладони. Тот уцелел, но угодил в самые густые заросли терновника.
Серый молча поднялся и пошёл к дому. А я ещё долго вертела в пальцах еловую веточку.
— Милая, что ж ты сидишь на холодном? Простынешь!
Никак задремала? Ну точно! Уж и солнца совсем не видать, и первые бледные звёздочки из-за тучек робко выглядывают, и огоньки в окошках засветились: кто победнее, лучины жжёт, кто живёт на широкую ногу, — свечи. А в доме или двух даже дивные лампы можно разглядеть, что чада не дают, а светят долго-долго, знай подливай тягучую жижу.
Весея заботливо подпихивала под меня край принесённого одеяльца:
— А я думаю, что ж это, почти ночь на дворе, а моих жильцов не видать. Куда запропастились? Сети по деревне ещё рано носить, а сама ты не местная, чтобы первой девок собирать — не пойдут. Глянь- ка, — старушка сквозь сгущающиеся сумерки вгляделась в лицо собеседницы, — да у тебя ж глаза на мокром месте!
Заботушка всплеснула руками, присела рядом, прямо на холодную землю и скомканную попону, и обняла так, как умела обнимать только мама. Кабы и не плакала до того, сейчас бы разревелась. И не удержались, снова потекли слёзы по щекам. Я уткнулась в цветастый платок, каким наша хозяюшка всегда покрывала покатые плечи, и взвыла. И чего? Неужто в первый раз муж лишнее слово молвил? Неужто никогда не становилось одиноко да тоскливо?