— Её или за неё? — уточнил Белогость.
Я аж опешила:
— За неё? С чего бы мне за неё бояться? Чать не ребёнок, сама себе бед нажила. Но меня с мужем пусть не трогает. Столько лет её не знали, и лучше б не знакомились!
Собеседник погрустнел, едва загоревшиеся глаза потухли. Чего хотел — непонятно. Я заблудших спасать не нанималась. И совестью мучиться не стану.
— Тогда уж скатертью дорога, — вздохнул старик, — здесь пришлых не держат. Не любо — уходи. Но все больше остаются. Особливо те, кому боле податься некуда.
— А ты что ж? Так не хотел из глуши выбираться и вдруг прижился за какой-то день?
Дедок вдруг осерчал, словно даже выше ростом стал, да как закричит:
— А ты мне не пеняй! Не доросла покамест! Ежели старый Белогость стаю бросит, кто Агнию побережёт? Кто уму-разуму волков научит? Кто молодого и глупого щенка домой отправит? Так беги, беги, трусиха, в свои леса! Куда зверь зовёт, туда и беги! Нет тебе спасения, коль любви в душе не осталось! Беги! Беги!
Шутка ли? Только что был дедок как дедок и вдруг вконец ополоумел: волосы на себе рвёт, руки заламывает, обратиться норовит, да никак не возьмётся. Только зубы щёлкают: то волчьи, то человеческие. Страшно. Зашибёт ещё, али сам об стену голову проломит, а я виноватой останусь. Ну его! Я подхватила юбку и припустила к выходу — туда, где ещё виднелось светлое, хоть и холодающее, солнце. К мужу.
Серый, поганец, как сквозь землю провалился. Казалось бы, не деревню обегала — всего-то дом общинный, пусть и немаленький, ан нет нигде. Куда ни брошусь, — ушёл; пробегал, не остановился; был, да давненько. Найду — к подолу пришью накрепко, чтоб неповадно.
— Мужа? А зачем тебе муж, лебёдушка? Хочешь, меня бери. Меня даже искать не надо!
Рослый детина, не хуже охранника Агнии, радостно засмеялся и хлопнул себя по колену, предлагая присесть и забыть о поисках суженого. Я полюбовалась на крепкую мускулистую грудь (в такой холод рубаху не иначе специально скинул — девок в краску вгонять), погрозила шалопаю кулаком, завернула за угол. Чуть подумала, воротилась и ещё часть поглазела, как красавец дрова колет, как перекатываются мышцы под кожей: вот-вот выпрыгнут.
Пялилась не одна. Знамо дело, бабы, — кто, скромно пряча глазёнки, кто нагло, одобрительно посматривая, — тоже не спешили по делам. Да и дорога у каждой пролегала аккурат мимо дровен. Вот уж неслучайно.
Кругленькая ладная девка всё норовила поближе пройти, плечом задеть. А то и ещё чем.
— Зашибу! Осторожней! — предупреждал детина.
Девица хихикала, млела — столько внимания разом! — и делала ещё один круг.