Ещё две не умолкая перешёптывались и даже не краснели, недвусмысленно жестикулируя и показывая пальцами на предмет всеобщего внимания. Предмет, впрочем, ненавязчиво поворачивался то одним, то другим боком, чтобы разглядели его во всей красе.
Самая скромная только мяла в пальцах кончик одинокой косы и всё не решалась предложить работяге воды, что явно нарочно принесла с собой. Мужик бы и не прочь напиться, да попросить — обидеть соперниц, которые тоже с собой квасу и мёду не случайно набрали. Девушка же побаивалась лезть вперёд: ну как кто разобидится за её прыткость?
— Эх, мне бы пяток годков скинуть! — шепнула старушка, на вид которой и все сто зим дать можно. — Ух, я бы ему!
— Что, бабуль? — влезла совсем мелкая девчушка. — Щей бы наварила?
Бабка окинула малютку хитрым взглядом:
— Можно бы и щей. И даже ухи. А ежели б хорошо дело пошло, то, ить, и пирогов напечь не жалко, — старушка подбоченилась, закинула клюку на плечо, — эй, удалец! Как ты к пирожкам-то? Не желаешь отведать угощеньица?
— Как не желать! — мужик отложил топор и деловито обтёр испачканные руки об ещё более грязные штаны, ухватил рубаху и с готовностью зашагал первым.
— Хе! — бабка окинула оставшихся взглядом победительницы, — несмышлёныши. Эй, орёл, меня-то обожди!
Нет, здесь ловить нечего. Серый, может, в аршине[1] проходил, да кто ж его упомнит, когда эдакое зрелище, да к тому же полуголое.
Проискала я супруга до вечера. Не было его ни во дворе, ни в погребах, ни на мужской половине дома, куда я с боем прорвалась, распугав мальчишек. Те, словно потревоженные воробьи, разлетались. Ну точно ушат холодной воды в баню плеснули!
— Куда лезешь?
— Бабам ходу нет!
— Ни стыда ни совести!
— Бесстыжая!
Мужики грозно ругались, а сами прятали постыдные секреты: медведеподобный охранник Радим едва успел сунуть под подушку вышивание; красавец со светлыми кудрями делал вид, что это не он только что завивал волосы горячими щипцами, и шипел, пряча их за спиной; длинноногий ушастый едва успел выхватить из-под ноги неуёмной бабы любовно составленный букетик (наверняка для той рыжей, что словно летает по двору от счастья, — не раз голубков вместе видела). Моего оборотня среди толпы недовольных не нашлось, хоть я и заглянула во все углы, больше наслаждаясь тем, как злятся и фыркают пойманные на горячем оболтусы.
Ни один не рискнул выгнать из комнаты невестку самой Агнии. А может, вовсе не принято тут бабам перечить. Ежели так, то не на такое уж плохое место мы набрели в Озёрном Краю.
Не выдержала. Даже заглянула на женскую половину, хоть и до дрожи боялась снова столкнуться с хозяйкой дома. Её обитательницы понимающе переглядывались: эка невидаль — мужа потеряла. Небось, сыщется к следующему утру и таких сказок нарассказывает, что только уши готовь. И хорошо, если брагой вонять будет. Хуже, если сыщется чистым и довольным, да не выспавшимся.