Больше Та молча вздыхать не могла. Бормоча под нос ругательства, знаками велела Тамаа тащить таз за ней и направилась в другой зал, наверно, женский. Там велела раздеться, и Тома, превозмогая стыдливость за свое тело, вынуждена была подчиниться. Разглядывая новое тощее тельце со множеством синяков, пришла к мысли, что ее часто били.
Женщина поморщилась.
«Наверно, из-за жалости, иначе, вряд ли бы со мной возилась», – теперь грустно вздохнула уже Тамара.
Старушка протянула кусок ткани и показала знаками, что его следует намочить и протереть тело.
«Называется – размажь грязь по телу! Это не дома в ванной плескаться!» – но деваться некуда, пришлось подчиниться.
Старушка откупорила кувшин, налила содержимое на влажную тряпочку и велела натереться. Когда на теле стала появляться жидкая мыльная пена, настроение Тамары улучшилось.
Вымыв голову и сполоснувшись остатками воды из тазика, она почувствовала себя вновь родившейся. Глядя на ее радостное лицо, женщина тоже улыбнулась, а потом подошла поближе и принюхалась. Не уловив от Тамаа ничего, кроме запаха травы, осталась очень довольной.
Пока Тамара мылась, Та достала из сумки чистые вещи. Тома радовалась, надевая чистые серые холщевые штаны по колено и тунику с рукавами. Жизнь налаживалась!
На обратном пути она гримасой и прижатой рукой к животу намекнула, куда ей надо, и ее повели знакомиться с местной канализацией. На каждом ярусе в разных местах было несколько больших комнат, в которых стояли бочки. По завершении нужно было засыпать все песком, которого здесь натаскали в изобилии.
«Ну, хотя бы не как в Версале!» – заметила Томка. Позже поняла: горшками здесь тоже пользовались, но все равно в итоге приходили к тем же бочкам.
«Надо же, даже туалеты прилично выглядят!» – вспоминая общественные туалеты, которые знала раньше, она начала сомневаться, кто же дикари.
Если бы возвращалась обратно в комнату одна, без проводницы, ни за что не нашла бы дорогу назад. Множество переходов и страх перед здешними людьми заставляли Тому паниковать.
«Кто-то из них меня бил! Теперь я их не помню, а они где-то рядом и ждут своего часа. А если меня бросили живой на съедение Хрюше, то желающих со мной расправиться должно быть немало! – только об этом она и размышляла. – Думай Тома, думай, если хочешь жить!»
После возвращения в комнату Тамару еще раз накормили, но в этот раз лепешек оказалось больше, что несказанно радовало. Зелеными они были из-за необычной муки, а вот слизь, которая вначале выглядела противной, на самом деле была медом.