Уминая за обе щеки сладкое угощение, казавшееся необычайно вкусным, Тома радовалась жизни. Если бы сейчас дали простую вареную картошину, не задумываясь, съела бы ее вместе с кожурой. Насытившись, откинулась к стене и погладила живот, тем самым вызвав улыбку у Та.
– Хорошо-то как! – нараспев произнесла Тамара.
Та о чем-то спросила, но Томка не поняла ни слова. Чтобы не сердить единственную женщину, которая к ней хорошо относится, решила напомнить, что не понимает.
– Я не понимаю, – грустно пояснила она, разведя руки по сторонам, и отрицательно повертела головой.
На лице женщины появилось озабоченность. Немного постояв в раздумьях, старушка вышла, а когда вернулась, протянула Тамаре еще одну лепешку.
– Спасибо! – пораженная добротой Томка расплакалась. Та тоже расстроилась.
А потом женщина стала указывать на вещи и называть их, требуя, чтобы Тома повторяла за ней.
Помощница думала, что у Тамаа исчезла память, поэтому терпеливо повторяла слова вновь и вновь, но все оказалось гораздо хуже. Девчонка немилосердно коверкала слова, словно во рту у нее был не язык, а неповоротливая палка, постоянно забывала их и бормотала что-то невообразимое.
Та уже была готова согласиться с Хулой, что Тхайя сошла с ума, когда ненормальная стала чертить пальцем на полу что-то воображаемое. Только ради интереса, чтобы расстаться с последними надеждами и смириться, Та принесла письменную доску и мелок.
Тамаа начертила какие-то только ей понятные каракули и, глядя на них, стала безошибочно называть слова, на которые Та указывала. И тут женщину озарило: ненормальная, возможно, не так проста.
– Хула! – завопила она и резво побежала за старейшиной.
«Неужели сглупила?!» – испугалась Томка.
Когда две запыхавшиеся старушки прибежали, они увидели запуганную Тамаа и абсолютно чистую доску. На все их уговоры написать что-нибудь еще Томка старательно делала вид, что ничего не понимает, не знает, и вообще, это была не она.
Старейшина, глядя на запуганное лицо Тхайи и запачканные мелом пальцы, не могла определиться: злиться из-за упрямства сумасшедшей или смеяться над незатейливой попыткой схитрить? Тамара не заметила, что запачкала рукава туники, когда впопыхах стирала с доски мел. В конце концов уставшая от напряжения Хула рассмеялась. Похоже, что шанс у общины все-таки появился.
До вечера две настойчивые старухи мучили Томку, пытаясь вбить в ее многострадальную голову новые слова. Поняв, что они так просто не отстанут, она сосредоточилась и старалась не отвлекаться, надеясь, что женщины вскоре потеряют к ней интерес. Конечно, Тамара была им очень благодарна, но после долгого беспрерывного зубрения, кроме злости и усталости, в ней ничего не осталось.