От ее колючих глаз и очень метко брошенных слов, словно ожогом поразивших сердце, только-только начавшая было отпускать щемящая тоска, накрыла, как водопадом. К горлу подступила горечь, как будто она отравила меня этой короткой фразой.
Развернувшись, Машка продолжила свой путь, но я догнала ее и, вырвав сумку, изо всей силы шлепнула этой сумкой по спине. У меня даже в голове помутилось от обиды. И в этот же момент я почувствовала, как что-то острое впилось мне так близко от больного глаза, что я сразу замерла, как вкопанная, не рискуя шевельнуться. Потом боль исчезла, и передо мной возник высокий парень, худой и крепкий, с неровными каштановыми прядями волос. Я видела его первый раз в жизни. Он подошел почти вплотную и прошептал так тихо и внятно, что меня взяла оторопь:
– Завтра ты умрешь.
В стороне сквозь выступившие слезы, истерически верещала Машка:
– Убийца! Это у нее генетическое! Как ты можешь еще разговаривать с ней!
Она дернула его за рукав, увлекая за собой. Уходя, он обернулся, и его взгляд обдал меня такой холодной ненавистью, что она словно сквозь кожу прошла внутрь меня и пригвоздила к месту.
– Сегодня твой последний день. Проживи его достойно, – сказал он напоследок как-то, как мне почему-то показалось, обреченно, резким движением разжал ладонь, потом развернулся, и они ушли.
Под моими ногами оказалась пилка для ногтей.
Я осталась стоять в смятении и полном непонимании этого короткого эпизода, который налетел из ниоткуда, как вихрь, и пролетел мимо, словно его и не было. Только осталась боль у глаза от острой пилки для ногтей и обещание завтрашней смерти.
За что я завтра умру? За то, что ударила эту злобную тварь по спине портфелем? Но, как ни странно, я чувствовала, что у парня с каштановыми волосами есть глубокая причина убить меня. Слишком тяжел был взгляд из-под неровной челки. По пустякам такие взгляды не растрачивают. Я продолжала стоять, как кролик, хотя удав уже давно уполз.
Из недр толпы ко мне пробиралась бывшая классная руководительница Алла Григорьевна.
– Марта! Ты что стоишь, как вкопанная? Свой новый класс не найдешь? Пойдем, я тебе покажу.
Я постепенно вышла из оцепенения. Потерла рукой ноющую кожу у глаза. Зачем-то подняла с земли пилку и положила в карман джинсов.
– Нет, я к нашим пойду. С ними постою немного.
На лице Аллы Григорьевны промелькнуло мгновенное замешательство, но она ничего не сказала.
Мы пошли к крыльцу школы. Среди прочих взгляд невольно выхватил Машку Карабанову. Она уже вполне оправилась от удара по спине, за который меня приговорили к смерти, и заливалась хохотом с подружками. Увидев меня, она как-то напряглась, но тут же отвернулась. Парня рядом не было. Я подошла к Наташе. Со времени нашей разлуки прошло, самое большее, минут десять. У нее ничего не изменилось. Она улыбнулась, придвинулась поближе, опять взяла за руку. А у меня за это время изменилось очень многое. Причем, я даже не знала, что именно, изменение не укладывалось в рамки сознания, но все виделось уже совсем иначе, в новых, разрушающихся очертаниях и блекнущих красках. Это было заметно даже по моей руке.