— Во дворце 70 парадных залов, более 100 спален, огромная картинная галерея, открытая для просмотра, большая капелла, есть сцена для представлений и великолепная оранжерея… — викартесса улыбалась, рассказывая о достоинствах дворца. — Императорские балы отличаются великолепием и утонченностью…
Видно, что ей во дворце комфортно. Я же ощущала себя институтской сироткой, которой на аудиенции предстоит убедить императора, что она достойна некоторой пенсии и заботы.
На последних ступенях передо мною открылся потрясающий магический вид — и я забыла, как дышать.
Парадный вход в резиденцию располагался в портике с колоннами в виде мужских фигур, а над ним сиял голубой шар, с парившей в нем оранжевой птичкой. Стерегли эту «жемчужину» две огромные черно-синие вороны. Вот только хвосты у них были длинными, как у павлинов, свисали с крыши портика и искрились белым сиянием.
— Это вестница Богов, известившая о божественном выборе на императорском отборе. А два агола — ее хранители, — пояснила викартесса.
Я любовалась и не могла поверить, что не сплю.
— Иллюзия? — просила робко.
— Они — да, а стражи-статуаты нет.
— Понятно, что нет, они же статуи, — отмахнулась я, однако когда огромные колоссы в раз открыли глаза и будто бы задышали, едва не лишилась сознания. Облаченные в современные миритийские камзолы, высоченные каменные мужи смотрели грозно, будто заглядывали в самую душу. Я запнулась второй раз.
— Кто с чистыми помыслами, не замышляет зла против императора, тому нечего бояться, — успокоила Эдалина.
— А если нет? — я просто полюбопытствовала, но одна из статуй тут же сжала руку в огромный кулак. Так я поняла, что лучше держать язык за зубами.
— Знакомься. Это леер Анабез, это генерал Львок, канцлер Машан, а крайний справа — викарт Бокоп.
— А за что их так? — спросила шепотом, подозревая, что души провинившихся заточили в камень.
— За мужество, верность и доблесть, — огорошил викартесса. — Подумала, что они живые?
— А нет?
— Статуатам придают черты персон за особые заслуги перед Миритией. Иногда им просто меняют облачение.
— Потрясающе! — прошептала я и под пугающими взглядами четырех стражей поспешила скрыться в прохладном холле.
Огромные арочные окна пропускали много света. Он отражался от натертого до блеска паркета, в хрустальных люстрах, золотых статуях и зеркалах. Сочная роспись потолка привлекала внимание. Но когда нарисованные животные и цветы зашевелились, я почти не удивилась.
Нам навстречу вышел мужчина в нарядном черном камзоле. Викартесса склонила голову и представилась:
— Викартесса Нормер Рийская, викарт Нормер Рийский и герида Дотвиг, — потом посмотрела на меня и прикрыла глаза, давая знак, чтобы я приподняла край рукава и продемонстрировала приобретенную утром родовую метку Дотвигов. Когда я сделала это, она добавила: — Нам назначено.