В мире нет ничего запретного. Но людям обманутым этого не понять. (Нацуо Кирино. Гротеск)
Мальбэк — Равнодушие
Ложь 31. Ира
Итак, что мы имеем?
Скорее всего, Стаса похитили те два упыря, разговор которых я случайно подслушала на благотворительном вечере. Удивительно, как я вообще оказалась поблизости, иначе пришлось бы гадать, куда делся Скворецкий. С другой стороны, нельзя исключать вариант, что Костя спешит с выводами. Ну, подумаешь, парнишка на звонки не отвечает. Загулял, забылся. Не маленький же. Может быть, сейчас с Элли торчит. Кстати, надо будет позвонить подруге, чтобы проверить этот вариант.
— Твой батя не нагрянет, случаем? — спрашивает Костя, сидя на кухне за столом и нервно подергивая ногой.
Кстати, да. Назаров все еще в моей квартире. Сидит тут, переживает, нервничает, пока я безмятежно готовлю завтрак. На самом деле, я просто делаю вид, что мне все равно. В мыслях я уже сотню раз решилась на то, чтобы рассказать все отцу. Сдам тех уродов, что изнасиловали какую-то бедняжку, а потом еще и похитили Стаса, расскажу правду и смогу спокойно вздохнуть.
Но, если я это сделаю, то неприятности только увеличатся. Если те парни в курсе, что Назаров виноват в госпитализации сына депутата, то сдадут его при первой же возможности.
И опять же: почему меня это должно волновать.
— Может, — спокойно отзываюсь я, перемешивая яичницу с помидорами. — Не переживай, отмажу тебя как-нибудь. Все-таки он думает, что ты меня спас.
— А разве нет? — фыркает Костя. — Пожертвовал своим телом, чтобы они до тебя не добрались.
— Я им и не нужна была, — коротко смеюсь.
Парень вздыхает, откидывается на спинку диванчика и замирает, переставая ерзать. Вкусный запах распространяется по квартире, заставляя мой живот скручиваться и требовать большую порцию еды. Если так подумать, я вчера нормально и не поужинала. Весь вечер простояла с подносом в руках и наблюдала за тем, как богатеи трескают дорогие блюда. А, вернувшись домой, рухнула на кровать с мыслями, что просплю до самого обеда. И вот теперь мне приходится торчать вместе с Назаровым и мысленно оплакивать остывающую постель.
— Слышь, может, по дороге похаваешь? Я куплю тебе шавухи, — снова ноет Костя. — Время здесь только тратим.
— Шавухи… — грустно вздыхаю. — Ты и так мне ее купишь за то, что я тебе помогаю. Могла бы вообще тебя выгнать.
— А, типа, одолжение делаешь? — еще и оскорбляется. — Ясно, короче. Больно надо мне с тобой возиться, сам справлюсь.
Слышу, как парень поднимается на ноги, и закатываю глаза. Какие мы обидчивые…