— Начинается история убийцы?
Я невольно вздрогнула, и Иван, неверно истолковав это, потянулся и пустил в ванну тонкую струю горячей воды.
— Как любой восточный человек Аслан умел ухаживать. Охапки цветов, баллады под балконом Петюниной мастерской, которую он почему-то принимал за мою спальню — из-за розовых занавесок что ли? Да, тогда мы жили на втором этаже в одном из арбатских переулков, и его песнопения вполне можно было услышать… В общем, ему удалось пробить стену, которой я окружала себя все эти годы… Наши отношения складывались странно. Он то появлялся, то исчезал. И каждый раз в нем что-то менялось… Словно умирало одно и на его месте рождалось совсем другое. Глаза стали такими… Не объяснить. Я даже стала его бояться несмотря на то, что он во время своих визитов меня разве что на руках не носил. Столько слов любви я никогда в своей жизни не слышала, а нам, бабам, ведь этого всего ох как хочется… А потом все-таки наступил день, когда он в очередной раз исчез и уже больше так и не объявился.
— А через пару месяцев ты убедилась, что беременна?
— Смешно, да?
— Нет, малышка.
Он обнял меня поуютнее, и я со вздохом расслабилась в кольце его рук.
— Сначала я пыталась найти Аслана, чтобы сообщить, потом разозлилась и даже сдала все анализы для аборта, потом зачем-то поехала к Куклюше — она тогда уже во всю занималась своим детским домом… В общем, как говаривала одна моя давнишняя подруга: «Что выросло, то выросло». Подумать только, уже девять лет… Да… То, что родился именно мальчик, многое меняло. Голубой в качестве воспитателя никак не мог повлиять на половую ориентацию девочки, а тут… Я решилась на развод. Это было непросто, но, наверно, необходимо. Тем более, что Петюня наконец-то начал делать карьеру — его картины стали продаваться на Западе, он подумывал уехать, а там его нетрадиционные склонности были бы ему только в плюс — самый писк моды… Вот так…
— Прости, но почему все-таки убийца?
— Аслан — боевик, — я помолчала, взвешивая свои следующие слова. — Начинал как простой наемник. Проявил себя на этом своем поприще еще во время Первой чеченской… Потом и вовсе сделал карьеру, если можно так это назвать. Естественно ни о чем таком я и не подозревала… Это мне потом о нем рассказали. Когда я дала себе труд начать узнавать про отца своего ребенка у людей знающих… Слышала, что живет он сейчас где-то в Турции, но частенько появляется и в Чечне. Естественно неофициально…
— Итак, монах-молчальник, все-таки педераст — тут уж ни отнять, ни прибавить, чеченский полевой командир и, наконец, ночной сторож, с лицом Аполлона и здоровенной дырой в голове, в которую ухнуло буквально все…