Темная комната, прикрытая почти полностью; гробовая тишина и… мы с Максимом Викторовичем тет-а-тет. Он лишь часто дышал, пристально смотря в мои глаза, а сердце уже уходило в пятки. Я искренне боялась, что если сейчас мужчина закричит, то просто упаду в обморок.
— То есть, — медленно начал он, а пульс застучал в висках, вызывая жуткую мигрень. Ректор сделал шаг вперед, а я назад. Глупая игра, но сейчас мою руководствовало чувство самосгорания, а не логика. — Теперь ты моя…
— Секретарша! — дополнила я, будто пионер. Голос сбивался, хрип, дрожал. Вид разоренного до предела почти что начальника всего пять минут назад поразил меня настолько, что до сих пор было страшно находиться с ним в одном помещении. Клянусь, я думала он убьет кого-то из тех студентов, что испоганили штору. Чтобы их черт побрал! Я же только на пять минут вышла…
— Именно, — кивнул Круглов, поведя бровью. — И первая "светлая" мысль, что пришла тебе в голову была: "А не испоганить ли мне кабинет ректору?", да, Баева???
— Нет, — застонала, пытаясь оттереть краску со щек. Она высыхала и все сильнее стягивала кожу, вызывая неприятный зуд. — Я правда хотела помочь. Поразить вас, чтобы заслужить такую должность.
— О, поразила! — воскликнул тот, громко хлопнув в ладоши. — В самое сердце. Тысяч так на сто, как минимум…
— Вы ведь хотели ремонт. Многие откликнулись помочь. Я думала… — глаза стали влажные от слез, от сдержанных рыданий начала трусится нижняя губа. Хитро сощурившись, Круглов сделал первый шаг в мою сторону, отчеканив:
— Не стоило, — покачал головой, мужчина шагнул еще пару раз, я же вторила каждому его движению… Только в обратную сторону! — Как теперь будем все это решать, мм?
Кабинет закончился, а я забыв о крашеной стене буквально впечаталась в нее всем телом.
— Черт… — из-за химикатов кожа начала щипать, стянулась. Но самое ужасное было то, что возник вакуум, не позволяющий сдвинуться с места. Что сказать? Красили студенты щедро. Так, что краска текла по стенам ручьем.
— Награда нашла своего героя! — усмехнулся Круглов, подметив мои жалкие барахтанья. Чем ближе ко мне был Максим Викторович, тем сильнее хотелось сбежать вон.
— Думаю, — предположила, стараясь говорить ровно и взвешено, — Эта должность для меня не подходит, вы правы. Готова принять увольнение и…
— Ну уж нет! — перебил меня ректор. Теперь он стоял близко, почти вплотную. Я чувствовала, как пиджак елозит по футболке, вызывая мурашки. От каждого касания ноги все больше становились ватными, мысли путались, пульс ускорялся. — Будешь работать тут, пока не компенсируешь ущерб.