Шмыгая носом, отпущенная мной Варвара поднялась и вновь приняла указанную позу у дерева — покорно и по-настоящему испуганно.
— Чапа, прости. Хотела, как лучше, мне в голову не могло прийти, что кому-то не понравится.
Кому-то. Ну-ну.
— Другим нравилось? — Я для удобства встал сбоку.
— Ты же мужчина, должен понять, — плаксиво юлила девушка. — Я же не только для себя…
— Ударю один раз, но сильно, чтоб запомнилось.
— Уже запомнилось!
Варвара окончательно поняла, что экзекуции не избежать. Взор померк.
— Пожалуйста, — просящие интонации в голосе из истерических превратились в деловые, — сделай, чтоб рана не сильно выделялась. Перед девочками стыдно будет.
Ага, меня ей не стыдно.
Но что-то в душе надломилось. Не такой я зверь, как хочу казаться. В последний момент отбросив прут, открытая пятерня влепила с размаху, вызвав звон в ушах и вязкие волны.
— Свободна. — Я отвернулся, опускаясь на землю.
Удивленно оглянувшись, Варвара вдруг примостилась рядом, ее рука потерла отбитое место.
— Почему ты такой злой?
— Ты знала, что в конце игры оба круга сольются в общую кучу?
Девушка спокойно кивнула:
— В конце всегда все виснут на всех, мама рассказывала.
— Чтобы не было сбоев, такой команде желательно быть полностью однополой, — предположил я. — Или равномерно двуполой. С одним мной ты просчиталась.
— Поставленного результата я добилась. Поставленного, а не заявленного. Скажешь, тебе не понравилось?
Я не просто покраснел. Побагровел.
— Как бы сказать…
Варвара тихо усмехнулась:
— Скажи как есть.
— Ну… — замялся я, — некоторый момент удовольствия во всем этом имелся.
Собеседница ехидно хихикнула:
— Ладно, назовем это некоторым моментом. Главное, что имелся.
Какое-то время я слушал тишину. Вряд ли на нас нападут в условиях, когда из-под любого куста может выскочить отряд царберов, но охрана должна быть просто потому, что должна быть. Иначе хаос. А я, не стоит забывать, сейчас часовой.
От Варвары искрило невысказанными мыслями, которые она не осмеливалась озвучить. Меня это устраивало. Не туда мыслит, куда надо, ой, не туда.
— Почему встала со мной, а не во внутренний круг? — спросил я притихшую соседку, почему-то не спешившую возвращаться к остальным.
— Знала, что можешь отчебучить что-то роняющее мой авторитет.
Ишь ты. Так бы и сделал. Предусмотрительная.
— Можно вопрос? — полюбопытствовал я, не поднимая лица.
— Нескромный?
— Очень.
Ее глаза странно загорелись:
— С радостью.
— Чего ты в меня вцепилась?
— Это и есть вопрос? — Недовольно вытянутые губки скривились. — Неужели не понятно?
— Прикинь, нет.
Она выдавила, словно выплюнула: